Встречаются, чтоб разлучаться… Влюбляются, чтобы разлюбить… Мне хочется расхохотаться, И разрыдаться — и не жить!
Клянутся, чтоб нарушить клятвы… Мечтают, чтоб клянуть мечты… О, скорбь тому, кому понятны Все наслаждения тщетны!..
В деревне хочется столицы… В столице хочется глуши… И всюду человечьи лица Без человеческой души…
Как часто красота уродна И есть в уродстве красота… Как часто низость благородна И злы невинные уста.
Так как же не расхохотаться, Не разрыдаться, как же жить, Когда возможно расставаться, Когда возможно разлюбить?!
Игорь Северянин
Самым важным и крупным сборником стихов Игоря Северянина был «Громокипящий кубок». Именно он помог поэту войти в широкие литературные круги Петербурга.
Когда я вырасту большой, я снаряжу челнок. Возьму с собой бутыль с водой И сухарей мешок. Потом от пристани веслом Я ловко оттолкнусь, Плыви челнок! Прощай, мой дом! Не скоро я вернусь. Сначала лес увижу я, А там, за лесом тем, Пойдут места, которых я И не видал совсем. Деревни, рощи, города, Цветущие сады, Взбегающие поезда На крепкие мосты. И люди станут мне кричать: «Счастливый путь, моряк!» И ночь мне будет освещать Мигающий маяк.
Александр Введенский
Стихотворение создано в 1940 году. Поэту в эту пору исполнилось 36 лет. Он уплывает из привычного мира в неизвестность. Кажется, ему достаточно лишь созерцать окружающий мир, во всяком случае, в своих мечтах на берег он не сходит. Те, кто остался дома, будут чуть завистливо кричать с берега: «счастливый путь!» Герой же, один на один с ночью, будет вглядываться в огонек далекого маяка, приветствующего очередного отважного мореплавателя. «Когда я вырасту большой» А. Введенского – стихи о вечной жажде путешествий и познании мира.
Путь меча Мне снился сон. Я был мечом. В металл холодный заточен, Я этому не удивлялся. Как будто был здесь ни при чем.
Мне снился сон. Я был мечом. Взлетая над чужим плечом, Я равнодушно опускался. Я был на это обречен.
Мне снился сон. Я был мечом. Людей судьей и палачом. В короткой жизни человека Я был последнею свечой.
В сплетеньи помыслов и судеб Незыблем оставался я. Как то, что было, есть и будет, Как столп опорный бытия.
Глупец! Гордыней увлечен, Чего хотел, мечтал о чем?!. Я был наказан за гордыню. ...Мне снился сон. Я БЫЛ мечом.
Мне снился бесконечный путь, Пронзающий миры. И в том пути таилась суть Загадочной игры, Игры, чьи правила -- стары, Игры, чьи игроки -- мудры, Они не злы и не добры... И я кричал во сне.
Мне снился обнаженный меч, Похожий на меня, И яростно-кровавый смерч Масудова огня, И бились о клинок, звеня, Копыта черного коня, Что несся на закате дня... И я кричал во сне.
Мне снилась прожитая жизнь -- Чужая, не моя. И дни свивались в миражи, Как сонная змея. И шелестела чешуя, Купался лист в воде ручья, И я в той жизни был не-я... И я кричал во сне.
Стояли двое у ручья, у горного ручья, Гадали двое -- чья возьмет? А может быть -- ничья? Стояли двое, в дно вонзив клинки стальных мечей, И тихо воды нес свои израненный ручей...
Стояли два меча в ручье -- чего ж не постоять? И отражал, журча, ручей двойную рукоять, И птиц молчали голоса, и воздух чист и сух, И упирались в небеса вершины Сафед-Кух, Вершины Белых гор...
Но нет мечей, есть лишь ручей -- смеясь и лопоча, Несется он своим путем, своим Путем Меча, Сам по себе, один из двух, закончив давний спор, В глуши отрогов Сафед-Кух, заветных Белых гор...
Легенды -- ложь, легенды врут, легенды для глупцов, А сталь сгибается, как прут, в блестящее кольцо, И нет начала, нет конца у этого кольца, Как рая нет для подлеца и меры для скупца...
Мне снился сон. Спроси -- о чем? Отвечу -- ни о чем. Мне снился сон. Я был мечом. Я был тогда мечом. Я был дорогой и конем, скалою и ручьем, Я был грозой и летним днем, Прохожим и его плащом, Водою и огнем..
В лоб тебя целую я, И позволь мне, уходя, Прошептать, печаль тая: Ты была права вполне, - Дни мои прошли во сне! Упованье было сном; Все равно, во сне иль днем. В дымном призраке иль днем. Но оно прошло, как бред. Все, что в мире зримо мне Или мнится,- сон во сне.
Стою у бурных вод, Кругом гроза растет, Хранит моя рука Горсть зернышек песка Как мало! Как скользят Меж пальцев все назад... И я в слезах, - в слезах: О боже! как в руках Сжать золотистый прах? Пусть будет хоть одно Зерно сохранено! Все ль то, что зримо мне Иль мнится,- сон во сне.
Кто стучится в дверь ко мне С толстой сумкой на ремне, С цифрой 5 на медной бляшке, В синей форменной фуражке? Это он, Это он, Ленинградский почтальон. У него сегодня много Писем в сумке на боку,- Из Ташкента, Таганрога, Из Тамбова и Баку. В семь часов он начал дело, В десять сумка похудела, А к двенадцати часам Всё разнёс по адресам.
— Заказное из Ростова Для товарища Житкова! — Заказное для Житкова? Извините, нет такого! В Лондон вылетел вчера В семь четырнадцать утра.
Житков за границу По воздуху мчится — Земля зеленеет внизу. А вслед за Житковым В вагоне почтовом Письмо заказное везут.
Пакеты по полкам Разложены с толком, В дороге разборка идёт, И два почтальона На лавках вагона Качаются ночь напролёт. Открытка — В Дубровку, Посылка — В Покровку, Газета — В Ростов-на-Дону. Письмо — В Бологое. А вот заказное Пойдет за границу — В Берлин.
Идет берлинский почтальон, Последней почтой нагружен. Одет таким он франтом: Фуражка с красным кантом.
На темно-синем пиджаке Лазурные петлицы. Идет и держит он в руке Письмо из-за границы.
Кругом прохожие спешат. Машины шинами шуршат, Одна другой быстрее, По Липовой аллее.
Подводит к двери почтальон, Швейцару старому поклон. — Письмо для герр Житкова Из номера шестого!
— Вчера в одиннадцать часов Уехал в Англию Житков!
Письмо само Никуда не пойдёт, Но в ящик его опусти — Оно пробежит, Пролетит, Проплывёт Тысячи вёрст пути.
Нетрудно письму Увидеть свет: Ему не нужен билет. На медные деньги Объедет мир Заклеенный Пассажир.
В дороге оно Не пьёт и не ест И только одно Говорит: — Срочное. Англия. Лондон. Вест, 14, Бобкин-стрит.
Бежит, подбрасывая груз, За автобусом автобус. Качаются на крыше Плакаты и афиши. Кондуктор с лесенки кричит: — Конец маршрута. Бобкин-стрит!
По Бобкин-стрит, по Бобкин-стрит Шагает быстро мистер Смит В почтовой синей кепке, А сам он вроде щепки.
Идёт в четырнадцатый дом, Стучит висячим молотком И говорит сурово: — Для мистера Житкова. Швейцар глядит из-под очков На имя и фамилию И говорит: — Борис Житков Отправился в Бразилию.
Пароход отойдет Через две минуты. Чемоданами народ Занял все каюты.
Но в одну из кают Чемоданов не несут. Там поедет вот что: Почтальон и почта.
Под пальмами Бразилии, От зноя утомлён, Бредёт седой Базилио, Бразильский почтальон.
В руке он держит странное, Измятое письмо. На марке — иностранное Почтовое клеймо.
И надпись над фамилией О том, что адресат Уехал из Бразилии Обратно в Ленинград.
Кто стучится в дверь ко мне С толстой сумкой на ремне, С цифрой 5 на медной бляшке, В синей форменной фуражке? Это он, Это он, Ленинградский почтальон! Он протягивает снова Заказное для Житкова. — Для Житкова? Эй, Борис, Получи и распишись!
Мой сосед вскочил с постели: — Вот так чудо в самом деле. Погляди, письмо за мной Облетело шар земной, Мчалось по морю вдогонку, Понеслось на Амазонку. Вслед за мной его везли Поезда и корабли. По морям и горным склонам Добрело оно ко мне.
Честь и слава почтальонам, Утомлённым, запылённым, Слава честным почтальонам С толстой сумкой на ремне!
Я пока попробовал внести в поиск последнюю строку стиха и вот результат.
Черубина де Габриак Я - в истомляющей ссылке... (1909)
Я - в истомляющей ссылке, в этих проклятых стенах. Синие, нежные жилки бьются на бледных руках.
Перебираю я четки, сердце - как горький миндаль. За переплетом решетки дымчатый плачет хрусталь.
Даже Ронсара сонеты не разомкнули мне грусть. Все, что сказали поэты, знаю давно наизусть.
Тьмы не отгонишь печальной знаком Святого Креста, а у принцессы опальной отняли даже шута.
...........
Но долго-долго длился безмятежный,\ Лазурновекий и беззвучный сон... \ На скатерти он ставит белоснежной \ Все яства экзотических сторон: \ Сиропы сдабривает киннамон, \ Соседствуют миндаль и персик рдяный, \ Прозрачное желе, айва, лимон, \ Густой шербет и сладостная манна \ Из Самарканда, из кедрового Ливана. Джон Китс.
По поводу продажи с аукциона любовных писем Джона Китса
Вот письма, что писал Эндимион, – Слова любви и нежные упрёки; Взволнованные, выцветшие строки, Глумясь, распродает аукцион. Кристалл живого сердца раздроблён Для торга без малейшей подоплёки. Стук молотка, холодный и жестокий, Звучит над ним как погребальный звон. Увы! не так ли было и вначале: Придя средь ночи в фарисейский град, Хитон делили несколько солдат, Дрались и жребий яростно метали Не зная ни Того, Кто был распят, Ни чуда Божья, ни Его печали.
Здравствуйте всем Я заглядываю. Иногда. Очень интересно смотреть со стороны. Кайфую от прочитанного и написанного вами. Обсуждение интересного материала, в котором иногда лучше промолчать... Спасибо вам))
Внимание! Уважаемые посетители сайта mfd.ru, предупреждаем вас о следующем: ОАО Московская Биржа (далее – Биржа) является источником и обладателем всей или части указанной на настоящей странице Биржевой информации. Вы не имеете права без письменного согласия Биржи осуществлять дальнейшее распространение или предоставление Биржевой информации третьим лицам в любом виде и любыми средствами, её трансляцию, демонстрацию или предоставление доступа к такой информации, а также её использование в игровых, учебных и иных системах, предусматривающих предоставление и/или распространение Биржевой информации. Вы также не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию для создания Модифицированной информации предназначенной для дальнейшего предоставления третьим лицам или публичного распространения. Кроме того, вы не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию в своих Non-display системах.
