Сегодня я расскажу вам кое-что об исламском этикете.
Следуем Сунне: как мусульманин должен вести себя за столом?
Ислам учит нас не только тому, как нужно совершать намаз, как вести себя с окружающими, как посещать мечети, но и призывает соблюдать определенные правила во время приема пищи. Действительно, по исламу во время трапезы следует брать ту пищу, которая находится ближе всего, кроме тех случаев, когда еда разнообразна, как, например, фрукты. Относительно данной темы имеется следующий хадис:
Один сподвижник рассказывал: «Однажды мы вместе с Пророком (мир ему) ели из общей тарелки. Это было кушанье из мяса, хлеба и воды. И тут я стал кушать с разных частей тарелки. Пророк (мир ему) сказал мне: «О, Икрас! Ешь с одного края тарелки, поскольку это всё - общее (одно) кушанье». Позже мы приступили к финикам, и я начал есть с того края, что ближе ко мне. На этот раз Пророк (мир ему) сказал: «Ты можешь выбирать любое, что захочешь, потому что это всё не одно целое кушанье (а отдельное)» (Тирмизи, «Ат’име», 41).
Мы видим, что Пророк (мир ему) начинал прием пищи с того, что находилось перед ним. Он (мир ему) не тянулся к блюдам с другой части стола, рекомендовал своим последователям съедать сначала то, что находится на краю тарелки и приступал к середине только к концу приема пищи, говоря: «Именно здесь находится благословение».
В одном из хадисов говорится: «Благодать пищи ниспосылается на самую середину, поэтому не начинайте есть с неё» (Джам’уль Фаваид, 5/386; Таргиб и Тархиб, 4/356). Следовательно, что в данном риваяте затронута культура принятия пищи. То есть, брать еду с той стороны, которая ближе к тебе считается наилучшим. А что касается блюд, где представлены различные виды угощений, то в таком случае выбрать понравившееся не порицается. Однако если человек по собственному желанию возьмет себе что-то похуже [поменьше], оставив братьям то, что лучше – такой поступок поистине считается очень добродетельным. В Священном Коране подобное деяние описывается так: «… Они отдают им предпочтение перед собой, даже если они сами нуждаются. А уберегшиеся от собственной алчности являются преуспевшими» (Сура «Собрание», 59/9).
"Человек зол" -- так говорили мне в утешение все мудрецы. Ах, если бы это и сегодня было еще правдой! Ибо зло есть лучшая сила человека. "Человек должен становиться все лучше и злее" -- так учу я. Самое злое нужно для блага сверхчеловека. Могло быть благом для проповедника маленьких людей, что страдал и нес он грехи людей. Но я радуюсь великому греху как великому утешению своему. Но все это сказано не для длинных ушей. Не всякое слово годится ко всякому рылу. Это тонкие, дальние вещи: копыта овец не должны топтать их!
407 или 414 — 466гг. — китайский поэт, живший в южной империи Сун. Один из ведущих поэтов своего времени и всей эпохи Шести династий (Лю-чао, III—VI вв.). Отдельного жизнеописания Бао Чжао нет. Его биография восстанавливается по отрывочным сведениям и по его сохранившимся произведениям, большая часть его произведений утрачена. Душевные терзания поэта и его постоянный страх перед смертью заставили его обратиться к идее обретения бессмертия.
Открыла мне моя душа и научила не измерять Время словами: «Было вчера и будет завтра». Прежде я мнил прошедшее уже невозвратной эпохой и будущее – недосягаемо далекими временами. Теперь же я знаю, что в едином миге – все время со всем тем в нем, что предвкушается, исполняется и завершается.
* * *
Открыла мне моя душа и научила не разграничивать пространство словами «здесь» и «там». А прежде я, оказавшись в какой-то точке земли, думал, как я далек от любой другой точки. Теперь же я научен, что место, где бы я ни был, есть также и всякое другое место, а то пространство, что я занимаю, – все пространства.
* * *
Открыла мне моя душа и научила бодрствовать, когда мои соседи спят, и засыпать, когда они пробуждаются. Прежде я не видел их снов в своем забытьи, как и они в дремах своих не наблюдали моих видений. Теперь же я возношусь, взметая крылья, в своих грезах, лишь когда они взирают на меня, – как и они сами воспаряют в своих сновидениях, лишь когда я радуюсь их воспарению.
* * *
Открыла мне моя душа и научила не радоваться похвальным словам и не горевать из-за хулы. Прежде я сомневался в ценности моих трудов и их достоинствах, пока дни не посылали мне того, кто отзывался о них с похвалой либо с насмешкой. Теперь же я знаю, что деревья цветут весною и приносят плоды летом, не ища похвалы, и скидывают листву осенью и стоят нагие зимою, не боясь осуждения.
В землю копье мы воткнем. Окончена первая битва. Оружье мое было крепко. Мой дух был бодр и покоен. Но в битве я, мальчик, заметил, что блеском цветов ты отвлекся. Если мы встретим врага, ты битвой, мальчик, зажгися, в близость победы поверь. Глазом стальным, непреклонным зорко себя очерти, если битва нужна, если в победу ты веришь. Теперь насладимся цветами. Послушаем горлинки вздохи. Лицо в ручье охладим. Кто притаился за камнем? К бою! врага вижу я!
Юноша пришел к мудрецу с просьбой принять его в ученики. – Умеешь ли ты лгать? – спросил мудрец. – Конечно нет! – А воровать? – Нет. – А убивать? – Нет… – Так иди и познай все это, – воскликнул мудрец, – а познав, не делай!
По дороге шла девушка, прекрасная, как фея. Вдруг она заметила, что следом за ней идет мужчина. Она обернулась и спросила: – Скажи, зачем ты идешь за мной?
Мужчина ответил: – О, повелительница моего сердца, твои чары столь неотразимы, что повелевают мне следовать за тобой. Про меня говорят, что я прекрасно играю на лютне, что посвящен в тайны искусства поэзии и что умею в сердцах женщин пробуждать муки любви. А тебе я хочу объясниться в любви, потому что ты пленила мое сердце!
Красавица молча смотрела некоторое время на него, потом сказала: – Как ты мог влюбиться в меня? Моя младшая сестра гораздо красивее и привлекательнее меня. Она идёт за мной, посмотри на неё.
Мужчина остановился, потом обернулся, но увидел только безобразную старуху в заплатанной накидке. Тогда он ускорил шаги, чтобы догнать девушку. Опустив глаза, он спросил голосом, выражающим покорность: – Скажи мне, как ложь могла сорваться у тебя с языка?
Она улыбнулась и ответила: – Ты, мой друг, тоже не сказал мне правду, когда клялся в любви. Ты знаешь в совершенстве все правила любви и делаешь вид, что твое сердце пылает от любви ко мне. Так как же ты мог обернуться, чтобы посмотреть на другую женщину?
Сегодня я приведу хадис о добродетельных женщинах.
По словам Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, если какие-то черты характера в жене мужу не нравятся, ненавидеть свою верующую супругу он не должен, а необходимо довольствоваться какой-то другой чертой ее характера, которая более приятна ему.
Благодеянием для супруга будет помощь жене по хозяйству, домашним делам, в приготовлении блюда или починке своей одежды, ведь сам Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует, штопал свою одежду, облегчая тем самым работу своим женам. Супруг должен всегда защищать свою жену, охранять и оберегать, как сказал Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, что женщина является человеком слабым и незащищенным, и шайтан подступается к ней, когда она выходит на улицу.
Пророк Мухаммед ﷺ все время напоминал мусульманам о том, что женщина сотворена из ребра, у которого наиболее искривлена верхняя часть, которая сопоставима с языком, поэтому исправлять в женщине то, что ей дано от рождения, не стоит пытаться – это так же опасно и бесполезно, как пытаться выпрямить ребро, которое просто может сломаться.
Эти слова Мухаммеда ﷺ приведены в хадисе, который передан Муслимом и Бухари со слова Абу Хурайры.
Уж не знаю, какими такими путями и для какой такой забавы притащили злые колдуньи или, наоборот, очень добрые феи волшебный сундук в один из городов, где жили люди. Не сразу жители города смогли обнаружить такую ценную находку. А когда открыли сундук и увидели содержимое, то радости их не было предела. А сундук оказался действительно не простым. В нём лежало столько волшебных всевозможных масок! Теперь слабый мог найти себе маску силы и выглядеть сильным. Злой, надев маску доброты, казаться добрым. Не очень симпатичный становился просто красавцем, бедный — богатым, глупый — умным. Слишком добрый и мягкий спрятался под масками жестокости и безразличия. Скромный и робкий — под масками наглости и тщеславия. А искренний и открытый — под масками лицемерия и лжи. Масок было такое огромное количество, что хватило на всех горожан. Но в сундуке оставалась лежать всего лишь одна ничем не примечательная маска. К тому же она была совершенно прозрачной, а потому не привлекала к себе абсолютно никакого внимания. — Что в ней проку, — говорили жители города, прикладывая к себе маску, — какая же она волшебная! Ведь, надев её, мы выглядим такими, какие есть на самом деле. И каждый, примерив на себя эту маску, тут же отбрасывал её в сторону. С тех самых пор и стали ходить жители этого странного города в волшебных масках. Может быть, и вам приходилось бывать в этом необычном городе? Но, как бы там ни было, на дне того самого сундука до сих пор лежит маска, на которой очень мелкими буквами написано лишь одно слово — «Мудрость».
Летом столицы пустеют. Субботы и отпуска уводят людей из города. По вечерам — тоска. В любую из них спокойно можно ввести войска. И только набравши номер одной из твоих подруг, не уехавшей до сих пор на юг, насторожишься, услышав хохот и волапюк,
и молча положишь трубку: город захвачен; строй переменился: все чаще на светофорах — «Стой». Приобретая газету, ее начинаешь с той колонки, где «что в театрах» рассыпало свой петит. Ибсен тяжеловесен, А.П. Чехов претит. Лучше пойти пройтись, нагулять аппетит.
Солнце всегда садится за телебашней. Там и находится Запад, где выручают дам, стреляют из револьвера и говорят «не дам», если попросишь денег. Там поет «ла-ди-да», трепеща в черных пальцах, серебряная дуда. Бар есть окно, прорубленное туда.
Вереница бутылок выглядит как Нью-Йорк. Это одно способно привести вас в восторг. Единственное, что выдает Восток, это — клинопись мыслей: любая из них — тупик, да на банкнотах не то Магомет, не то его горный пик, да шелестящее на ухо жаркое «ду-ю-спик».
И когда ты потом петляешь, это — прием котла, новые Канны, где, обдавая запахами нутра, в ванной комнате, в четыре часа утра, из овала над раковиной, в которой бурлит моча, на тебя таращится, сжав рукоять меча, Завоеватель, старающийся выговорить «ча-ча-ча».
Один человек увидел прекрасные цветы, которые распустились в долине. Его переполнил восторг! Ему захотелось взять и унести с собой хотя бы частичку этой красоты, чтобы владеть ею!
Он сорвал столько цветков, сколько мог унести. Он принёс их домой и разместил в вазах… Но очень скоро, лишённые своих корней, они умерли…
«Как жаль, что красота не вечна…», — опечалился тот человек.
* * *
В той же долине с прекрасными цветами оказался художник. Он любовался дивной красотой, которая предстала перед ним. И он запомнил тот восхищающий вид!
Он запечатлел в душе и переливы цвета в прекрасных венчиках распустившихся цветков, и всю долину, и голубоватую пронизанную утренним солнечным светом дымку лёгкого тумана у дальних гор…
Он унёс с собой эту красоту — как великую драгоценность! Он спешил домой, стараясь не забыть и зарисовать всё увиденное!
И действительно — ему удалось передать в своей картине ту красоту!
Впоследствии многие люди приходили, чтобы насладиться картиной. Они — радовались, восхищались!
… Отцвели цветы, сменились не раз времена года, но память о той красоте жила на картине и радовала, облагораживала людей — даже спустя столетия!
* * *
Проходил через ту же долину Путник. Он тоже был восхищён удивительной красотой, созданной Богом! Он собрал созревшие семена тех цветков и взял их с собой.
И везде в подходящих местах, по которым пролегал его путь, он сеял те семена.
И умножалась красота Земли, ибо каждый год пробуждались, всходили посеянные семена и распускались прекрасные цветы!
… А Путник шёл по Земле, ведомый Богом, и сеял семена Красоты, Мудрости и Доброты в душах людей. Ведь не только красоту цветов познал он на своём пути!
Он шёл по Земле и сеял семена вечно возрождающейся и развивающейся великой Красоты духовной Жизни, которую познал сам и потому имел право мудро преумножать!
Люди – рабы жизни, и сама жизнь – рабство, бесчестием и позором покрывающая их дни, слезами и кровью наполняющая их ночи.
Семь тысяч лет минуло с того дня, как я родился впервые, но до сих пор я видел лишь покорных рабов да закованных в цепи узников.
Я обошел всю землю, был на Востоке и на Западе. Я странствовал в тени Жизни и при ясном свете ее. Я был свидетелем того, как нации и народы выходили из пещер и воздвигали дворцы. Но до сих пор я видел только спины, согнувшиеся под тяжкой ношей, только руки в оковах да колени, преклоненные перед идолами.
Я шел за человеком от Вавилона до Парижа, от Ниневии до Нью-Йорка. И всюду видел на песке следы оков рядом со следами ног и слышал, как леса и долины вторят стенаниям поколений и веков.
Я видел дворцы, храмы науки и святые места. Я останавливался перед тронами, кафедрами и алтарями. И я видел, что везде рабочий человек – раб дельца, делец – раб воина, воин – раб правителя, правитель – раб жреца, жрец – раб идола, а идол этот вылеплен демонами из праха и водружен на гору человеческих черепов. .........
С поколениями людей шел я от берегов Ганга к берегам Евфрата, к устью Нила, к Синайским горам, на площади Афин, к храмам Рима, узким улочкам Константинополя, кварталам Лондона. И я видел, что рядом со славой и величием всегда шествует рабство. Я видел, как юношей и девушек закалывают на алтарях и называют рабство Богом; как льют в честь рабства вина и благовония и называют его царем; как курят фимиам перед его изваяниями и называют его пророком; как преклоняют пред ним колени и называют его законом. Люди сражаются и убивают друг друга во имя рабства и называют это патриотизмом; они покорно склоняются перед ним, называя его земной тенью Бога; повинуясь его воле, они сжигают свои дома и селения и называют это равенством и братством; они отдают рабству все свои силы и время и называют это богатством и торговлей...
У рабства много имен, но сущность всегда одна, множество форм, но неизменное содержание. Рабство – извечная болезнь с разными признаками; дети получают ее от родителей вместе с дыханием жизни; века бросают ее семена в почву веков точно так же, как одно время года пожинает плоды другого. ..........
Когда же я устал идти вслед за поколениями, когда мне наскучило смотреть на шествия народов и наций, я сел в одиночестве в долине теней, где скрываются призраки прошлого и ждут своего часа духи грядущего. И там я увидел призрак, который брел одиноко, пристально глядя на солнце. Я спросил:
– Кто ты? Как твое имя? Он ответил:
– Имя мое – свобода.
– Где же твои сыны? – спросил я. В ответ я услышал:
– Один погиб на кресте. Другой умер, сойдя с ума[31]. А третий еще не родился.
Больше нет никого — я один меж землею и небом с бодхисаттвой Каннон* — и ко мне, ни к кому иному обращает она улыбку...
Айдзу Яити
(August 1, 1881 – November 21, 1956) was a Japanese poet, calligrapher and historian.
* Бодхисаттва Каннон — божество милосердия в буддийском пантеоне.
Излюбленная тема Айдзу Яити — поэтическое описание древних храмов. Выдающийся поэт танка, Аидзу был также искусным каллиграфом и занимался росписью керамики. В 1924 году дебютировал сборником танка «Новые песни южной столицы». В дальнейшем выпустил множество книг.
Внимание! Уважаемые посетители сайта mfd.ru, предупреждаем вас о следующем: ОАО Московская Биржа (далее – Биржа) является источником и обладателем всей или части указанной на настоящей странице Биржевой информации. Вы не имеете права без письменного согласия Биржи осуществлять дальнейшее распространение или предоставление Биржевой информации третьим лицам в любом виде и любыми средствами, её трансляцию, демонстрацию или предоставление доступа к такой информации, а также её использование в игровых, учебных и иных системах, предусматривающих предоставление и/или распространение Биржевой информации. Вы также не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию для создания Модифицированной информации предназначенной для дальнейшего предоставления третьим лицам или публичного распространения. Кроме того, вы не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию в своих Non-display системах.
