В авиакатастрофе в Коста-Рике погиб руководитель крупного хедж-фонда 01:5603.01.2018 (обновлено: 01:59 03.01.2018)
МОСКВА, 3 дек — РИА Новости. Один из руководителей крупнейшего в мире хедж-фонда Bridgewater Associates, его жена и трое сыновей погибли в авиакатастрофе в Коста-Рике, сообщило издание Business Insider.
"Семья Bridgewater потеряла Брюса Штайнберга (ведущего инвестора в Bridgewater и замечательного человека) и его семью в авиакатастрофе в Коста-Рике. Сейчас каждый из нас по-своему переживает эту ужасную трагедию", — написал в своем микроблоге Twitter основатель фонда Рэй Далио. Небольшой самолет местной авиакомпании Nature Air потерпел крушение в гористой местности недалеко от провинции Гуанакасте в Коста-Рике, в результате погибли 12 человек. На борту находились 10 американцев и два пилота из Коста-Рики.
Ранее президент Коста-Рики Луис Гильермо Солис сообщил, что все экстренные службы страны работают над ситуацией и основные усилия сосредоточены на поисках тел погибших. Начато расследование инцидента.
Рогачев Александр Васильевич (воспоминания с войне)
/командир батареи "сорокопяток" истребительно-противотанкового полка /расчеты сорокопяток, вроде, назывались «прощай, Родина!»/ орден Красной Звезды – август 1943 года – см - https://pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek... /
« - Родился я в семье рабочего 21 марта 1923 года в городе Ефремове, бывшей Московской, а с 1938 года Тульской области.
Вечером 21 июня у нас в школе № 1, в которой я учился, был выпускной вечер, на котором мне должны были вручить аттестат о ее окончании. …………………………………
В одиннадцать часов вечера я уже был дома и лег спать. А утром 22 июня нам объявили, что началась война. Числа 24-го мы с ребятами пошли в военкомат. Там столпотворение! Народу! Призывали старшие возраста. Женщины провожали. Гармошки играют, песни, плач. Мы кое-как к дежурному пробились, он говорит: "Ребята, вы не лезьте, не мешайте работать, ждите своей очереди. Сейчас пока призываются старшие возраста". Мы вернулись ни с чем, но вскоре вступили в истребительный батальон, помогали поддерживать порядок в городе. В конце июля я уже получил официальную повестку.
……………………………. …………………………
Привезли меня в Ярославль. Я там лежал месяц. Врачи пытались опять сделать операцию, но ничего у них не получалось - все время шло нагноение, кровь. Я постепенно терял силы, и они, видать, чтобы на себя грех не брать, отправили меня подальше в тыл, в Новосибирск. Положили меня в городскую больницу на Красном проспекте, дом номер 3, что напротив обкома партии. В этом госпитале я пролежал до 15 августа 1942 года. Поначалу я лежал в общей палате, в которой было примерно десять человек, а потом, когда я стал доходить и перестал есть, меня перевели в отдельную маленькую комнатку помирать. В этот госпиталь приезжали квалифицированные хирурги из госпиталя Бурденко и делали сложные операции. И вот какой-то хирург приехал. Стал делать обход. Говорит: "А здесь кто?" - "Безнадежный". - "Покажите его историю". - "Ну-ка, давай его на операционный стол". Я помню операционный стол, а потом уже очнулся в палате. Врач отрезал нижнюю часть левого легкого, в котором был осколок. Когда пришел в себя, я увидел на столе тарелку с манной кашей. Мне есть захотелось, я взял ложечку и потихоньку стал есть. Няня пришла, посмотрела: "Батюшки, он кашу съел. Значит, жив будет". Побежала к врачу. Через неделю меня перевели в общую палату. Там обрадовались: "А-а-а, Сашка пришел с того света!" И хотя я довольно быстро пошел на поправку, но у меня начался остеомелит, и гной продолжал сочиться из ранки.
Какое было настроение у раненых? Пожилые бойцы мечтали, как бы получить инвалидность и вернуться домой или хотя бы в какую-нибудь хозчасть попасть. Только бы не на передовую. А молодые, артиллеристы, танкисты, пехотинцы все были настроены вернуться в свои части. Желание было одно - добить врага. Такое чувство было, что надо за все, что нам сделали с 1941 года, воздать им, отомстить, выгнать с нашей территории и закончить войну на территории врага.»
Хотя тоже, по-разному, конечно воевали… Кому война – а кому мать родна… Были и там «оборотистые» – на соответствующих должностях:
«Водку я на войне не пил, хотя давали по 100 грамм перед боем, если старшина успевал ее подвезти. Пожилые ее пили, а я свою менял на сахар. Опытные фронтовики говорили, что пить перед боем нельзя - если ранит, то замерзнешь. Вот выйдешь из боя - выпей. Но пока ты выйдешь из боя, старшина тебе уже выпить не оставит. Он там свои дела делал. Как он там раскладывал, я не знаю, но видел, что в роте может тридцать человек, а заявка подавалась на восемьдесят.»
Потом эти «оборотистые» оставляли свои воспоминания – сенсационную «всю правду о войне»: да шо, робяты, брешут, шо за Родину воевали, все ж воевали не за Родину, а как шкуру свою спасти, да как тепленькое подоходней мистечко достать – старшины там али адъютанта при начальничке ….
«Я родился 15 сентября 1925 года в городе Урюпинске Волгоградской области. 22 июня 1941 года я собрался на рыбалку с друзьями. Мне друг говорит: "Слушай, в двенадцать часов будет Молотов выступать". - "Что такое?"- "Объявили войну".
Весь учебный 1941/42 год я проучился в девятом классе. Летом сорок второго, когда немец подошел близко к Сталинграду, мои одноклассники, которые были постарше меня, ушли добровольцами на фронт и почти все погибли. А мы, пацаны, записались в истребительный батальон города Урюпинска. Задача батальона была ловить шпионов, диверсантов, охранять военные объекты, следить за светомаскировкой. Не хватало мужчин, поэтому руководство города обратилось к комсомольцам с просьбой помочь. Нам выдали винтовки с патронами, и мы патрулировали по городу, охраняли райком партии, городской совет, помогали охранять маслозавод, Ленинский завод, который в войну делал минометы. Диверсантов мы ни разу не поймали, а вот вылавливать воров и жуликов приходилось.
Осенью того же года я поступил в Сельскохозяйственный техникум. В ноябре, когда готовилось наступление под Сталинградом, в город прибыло много войск. В соседних с нашим домах остановились танкисты. Я к ним повадился ходить и, как говорится, влюбился в "тридцатьчетверку". Танкисты мне ее показали, рассказали ее характеристики. В общем, выдали военную тайну. Командиром у них был лейтенант Сергей Антонович Отрощенко. Представляешь, в 44-м году я прибыл в Субботицу, на 3-й Украинский фронт и попал в батальон, которым он командовал, став к тому времени майором.
Проучился я в техникуме полтора года и в 1943 году, в возрасте семнадцати с половиной лет, был призван в армию. Нас не принимали, но мы так просились, что военком сжалился над нами и направил в 1-е Саратовское танковое училище.
Еще в школе я научился хорошо стрелять и обращаться с оружием, знал и устройство трактора. Так что учеба мне давалась легко. Поэтому через два месяца после принятия присяги мне уже присвоили звание младший сержант и назначили командиром отделения, а затем и замкомвзвода. Курсанты ходили в ботинках с обмотками, а нам, "начальству", выдали латанные-перелатанные кирзовые сапоги. Чистить чем? Крема не было. Брали сахар, замачивали до кашеобразного состояния, и этой кашицей драили сапоги - блестели как хромовые!
В столовой за столом сидело восемь человек. На завтрак, обед, ужин давали бачок с едой и белый или черный хлеб, а к завтраку еще и двадцать грамм масла. На обед обязательно первое, второе и компот. Вермишель с тушенкой - я такую дома не ел! Так нас кормили. 9-я норма! Поправились здорово, а все равно голодными были - нагрузка-то большая. Вставали в 6 часов. Вне зависимости от погоды в нижней рубашке, галифе и сапогах бежали на физзарядку. Потом занятия восемь часов, потом самоподготовка, пара часов личного времени и отбой в 23 часа. На обед идешь, командир роты из-за угла смотрит, как идет рота. Только доходим до столовой, выскакивает: "Рота, кругом!" Еще кружочек: "плохо идете, песни поете плохо". Поели, выходим разморенные. Он на крыльце стоит: пятнадцать минут строевой подготовочки. Вот так приучались к порядку, к дисциплине.
В училище, мы пробыли очень долго - восемнадцать месяцев. Около года учились на "матильдах" и "валентайнах", потом на Т-34. Учили нас хорошо. Теорию проходили в классах, а практику на полигоне, где занимались неделями - водили, стреляли, разбирали тактику действия одного танка и танка в составе подразделения. Причем изучали не только действия танков, но и пехоты, поскольку требовалось умение взаимодействовать с десантниками. Командовал нашим учебным батальоном старый кавалерист Бурлаченко, воевавший в Гражданскую войну, Финскую и даже в начале Отечественной. Командир роты Дравенретский на фронте не был. К концу обучения я водил и стрелял очень неплохо.
Практику вождения и тактику проходили на Т-26 и БТ-7, а стреляли из танков, на которых обучались. Сначала из "матильд" и "валентайнов", а потом из Т-34. Честно говоря, мы боялись, что нас могут выпустить на иностранных танках: "Матильда", "Валентайн", "Шерман" - это гробы. Правда, броня у них была вязкая и не давала осколков, зато механик-водитель сидел отдельно, и если ты башню повернул, а в это время тебя подбили, то водитель уже никогда из танка не выберется. Наши танки - самые лучшие. Т-34 - замечательный танк.
Выпустили нас в августе 1944 года, присвоив звание младший лейтенант, после чего повезли на завод в Нижний Тагил, где распределили по маршевым ротам. Где-то месяц мы позанимались тактической, огневой подготовкой, вождением. Дали нам экипажи, привели на завод, показали бронекорпус: "Вот ваш танк". Мы вместе с рабочими насаживали катки, помогали, как могли. На сборке работали специалисты высокого класса. Были там пацаны-водители по тринадцать-четырнадцать лет. Представляешь, громадный цех, справа и слева идет сборка танков. А по центру со скоростью километров тридцать несется танк, за рычагами которого сидит такой пацан. Да его просто не видно! У танка ширина была примерно три метра, а ширина ворот - три двадцать. Танк проскакивает на этой скорости в ворота, влетает на платформу и застывает, как вкопанный. Класс!
Танк мы себе собрали, укомплектовали и прошли на нем пятидесятикилометровый марш с боевой стрельбой на полигоне. Тут надо пару слов сказать о моем экипаже. Механик-водитель имел десять лет судимости и после краткосрочного обучения танком практически не владел. Наводчиком орудия был бывший директор Саратовского теплоходного ресторана, взрослый мужик в теле, который еле влезал в танк. Заряжающий - 1917 года рождения - был с небольшой умственной недостаточностью. Пятого члена экипажа не было. Вот такой экипаж - все без боевого опыта!
Мы совершили марш и вышли на полигон стрелять. По команде "Вперед!" пошли на огневой рубеж. Командую: "Осколочным заряжай!" Заряжающий хватает снаряд. Зарядил. Короткая. Наводчик стреляет - в молоко. Я ему кричу: "Возьми прицел поменьше". Заряжающему: "Заряжай!" А заряжающего нет - убежал к механику, испугавшись отката. Я его схватил за шиворот, выволок: "Ну-ка, заряжай". Отстрелялись мы слабо.
Вернулись, погрузились в эшелон и поехали через Москву, Украину, Молдавию в Румынию. Перед погрузкой на платформы, нам выдали громадный брезент, примерно десять на десять метров. Я оставил заряжающего охранять танк: "Смотри, чтобы не сперли брезент". Утром встаем - брезента нет. Всех созвал: "Где брезент? Как хотите, а брезент чтобы к отправке был". Где взяли, неизвестно, но брезент принесли.
По дороге заряжающего с дизентерией оставили в госпитале. Уже в Румынии у наводчика распух палец, и его тоже госпитализировали. Так что в расположение 170-й танковой бригады в сентябре 1944 года мы приехали вдвоем с механиком-водителем. При этом он по дороге чуть не сжег тормозную ленту, не отрегулировав зазоры.
Когда приехали, командир роты, Брюхов Василий Павлович, собрал всех командиров танков и взводов: "Смотрите, у нас в резерве есть три хороших танкиста, желающих идти в бой. Если кто считает, что экипаж не соответствует, мы можем заменить". Я попросил заменить мне механика-водителя, ну а наводчика и заряжающего дали новых.
Надо сказать, что Василий Павлович - из разряда отцов-командиров. Талантливый, храбрый человек. Настоящий военачальник. Он всегда действовал в авангарде. Кто в дозоре? Всегда Брюхов! Решал задачи маневром, в лобовые бои не ввязывался. Не случайно в двадцать лет стал командиром батальона. Молодежь всегда опекал, в бой пошлет тех, кто уже раньше воевал, а ты, пока не освоился, идешь вторым или третьим. Вот от таких опытных танкистов мы получили огромную помощь при подготовке к боям. Они учили нас премудростям и хитростям танкового боя. Объясняли, как двигаться, лавировать, чтобы не словить болванку. Заставили снять пружины на защелках двустворчатых люков командирской башни. Ведь ее даже здоровый человек с усилием открывал, а раненый никогда бы этого не смог сделать. Объясняли, что люки лучше держать открытыми, чтобы легче было выпрыгнуть. Пушки пристреляли заново. Все сделали, подготовились.
И вот, первая атака. Собрали командиров: "Рощу видите? Там противник. Задача - обойти эту рощу и выйти на оперативный простор". Сели в танки. Команда - вперед! И мы пошли. Едешь, стреляешь, справа танк горит, слева танк горит. Экипаж успел выскочить или нет, не видно. Наводчик ведет огонь. Ему командуешь: "Правее 30 - пушка. Левее 20 - пулемет. Осколочным". Желание только одно - подойти ближе, чтобы противник не мог стрелять, побыстрее его уничтожить. Снаряд за снарядом посылаешь туда, откуда стреляют. Подъехали к немецким позициям - орудия перевернуты, трупы валяются, бронетранспортеры горят. Рощу захватили, обошли ее, вырвались на простор. Впереди в километре бегут немцы, орудия везут. Некоторые орудия разворачиваются. Мы остановились, стреляем. Они их бросают и бегут. Вперед! Я засмотрелся на панораму боя и вдруг танк нырнул в широкую канаву и зацепил стволом песок. Остановились. Достали ершик, прочистили орудие. Догнали роту, которая к тому времени ушла примерно на километр. Это был первый бой. А потом этих боев было…
Особенно тяжелые бои были в районе Секешфехервара. Там я уничтожил свой первый танк. Это было во второй половине дня. Мы атаковали, и вдруг слева из-за лесочка примерно в 600-х - 700-х метрах правым бортом к нам выполз танк. Как мы потом уже выяснили, у немцев были подготовлены капониры, и, видимо, он полз в один из них занять позицию для обороны. Я заряжающему говорю: "Бронебойным". Наводчику: "Правее рощи. Танк". Он ему как врезал в борт - тот загорелся!
Однажды в декабре, когда мы окружали немецкую группировку, после ночного марша мы встали на отдых. Замаскировали немножко танки и легли спать. Утром просыпаемся - в трехстах метрах от нас на возвышенности стоят замаскированные под копны "тигры". Мы - быстрее сматываться. Завели машины и вывели танки в лощину. По ней зашли этим "тиграм" во фланг и начали обстреливать. Пару танков сожгли. Три наших танка вышли на левый склон лощины, где их быстро сожгли невидимые нами танки, стоявшие где-то справа. Потом наш сосед, видимо, продвинулся, немцы ушли, и только тогда нам удалось продолжить движение. ………….. - полнее см - https://iremember.ru/memoirs/tankisti/burtsev-a...
Тоже оттуда же – хоть сценарий фильма пиши /это вам не ранний провоенный Михалков/ -
- в июне 1941 курсант училища возле границы – отступление оттуда, стремление рваться в бой с немцами, уверенность в нашей конечной победе – танковое училище в тылу, курсанты пишут письма Сталину с просьбами направить их на фронт когда вся страна сражается – направили под Сталинград – ранение там – молодые раненые сбегают из госпиталя на фронт – и т.д - https://iremember.ru/memoirs/tankisti/orlov-nik...
https://lurkmore.to/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%B2%D0... Марвин Химейер (англ. Marvin John Heemeyer) — североамериканский расовый юсер, показавший бетонозаводу качество производимого бетона, а также разнесший свой городок в борьбе с системой и ставший героем. ЖЖ-фаги и прочие лемминги активно фапают на него, превознося до небес его героизм и смекалку. Пофапав немного, успокаиваются и продолжают сидеть дальше в своем офисе под присмотром начальника. \\\ https://youtu.be/TCGRkwBQiKs
Причина удаления:
Перемещённое сообщение не будет удалено, только эта копия.
Используйте эту форму для отправки жалобы на выбранное сообщение (например, «спам» или «оскорбление»).
Внимание! Уважаемые посетители сайта mfd.ru, предупреждаем вас о следующем: ОАО Московская Биржа (далее – Биржа) является источником и обладателем всей или части указанной на настоящей странице Биржевой информации. Вы не имеете права без письменного согласия Биржи осуществлять дальнейшее распространение или предоставление Биржевой информации третьим лицам в любом виде и любыми средствами, её трансляцию, демонстрацию или предоставление доступа к такой информации, а также её использование в игровых, учебных и иных системах, предусматривающих предоставление и/или распространение Биржевой информации. Вы также не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию для создания Модифицированной информации предназначенной для дальнейшего предоставления третьим лицам или публичного распространения. Кроме того, вы не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию в своих Non-display системах.
