Маша ходит в школу с какой-то радостью. В речи её зачастили слова-паразиты Никита, Денис и Матвей. Домой возвращается ещё трезвая, но уже на каблуках. А у меня как отца даже ружья нет.
Судя по котятам её детства, жених грядёт шелудивый, одноглазый и с поломанной лапкой. Чтобы протащить нормального кандидата, я готов на махинации, вбросы и митинги с покрышками. Но то ли к Новому году всех разобрали, то ли женихов в принципе не достать. На Алибабе предложений ноль. На других сайтах есть, но в дом я это не пущу.
Скорей всего, Машу вернут домой прямо в свадебной упаковке. Она фантастический лодырь. Лень защищает нас от раннего брака лучше свирепых братьев. Мне за неё радостно и стыдно.
Я учил её готовить. Нашёл рецепт щей, не требующий мелкой моторики. Идём, говорю, открывать для себя удивительный мир кипятка и кислой капусты. Маша пришла на кухню в пальто, (у нас плохо топят), забралась с ногами в кресло и стала декламировать Бродского. Я тем временем варил. Щи оказались с лимоном и сахаром. Если добавить заварки и убрать остальное, получим второе блюдо, необходимое для становления семьи. Сам рецепт Маше понравился. Ритмика текста, широкие жесты, морковь на обоях, пламя в потолок, всё очень красиво. Щи же своим букетом как бы подталкивают к сыроедению. После дегустации мы с кастрюлей не шли в сторону унитаза, а именно бежали.
Ничего. Однажды, другие дети вцепятся зубами Маше в ногу. Тогда она снимет пальто и сварит свою первую кашу, крепкую как цемент и такую же вкусную. Через год посягнёт на клёцки и фрикадельки. Семью сначала придётся пороть, чтобы не выплёвывала предметы искусства. Потом подчинённые привыкнут и даже признают что-нибудь лучшим супом района. Получив из будущего эти предвидения, я прекратил уроки кулинарии. Перешёл к красоте.
Я продемонстрировал как ходят фотомодели. Маша отнеслась не серьёзно, потому что молодая. Потом показал приёмы кокетства. Я умею двигать бровью, плечом и бедром. Если бы не срывы в греко-римскую борьбу, мои уроки были бы идеальны. Взмах ресниц и полуулыбка не должны перетекать в бросок через спину. Это понятно. Просто я не чувствую, где надо остановиться.
Ещё объяснил: благодаря текучести и ранимости, любая женская сиволапость может стать манящей и порочной. Это удивительно. Первая моя любовь наклонилась за сумочкой и тридцать лет уже я помню тот изгиб. Вторая сбивала дыхание движением брови. Ещё одна садилась на шпагат где ни попадя, что само по себе красиво.
Узнав, как девушка ходит и поправляет волосы, начинаешь любить и душу её. Майне зюсих каце Лариса Григорьевна показала мне свои рентгеновские фото. Как я и предполагал, у неё ужасно красивый позвоночник. Лордоз с кифозом похожи на скрипичный ключ. Дорзальные и вентральные отростки изящны, рёбра округлы, застенчивая печень в их тени как девица в летней беседке. А почки! Положительно, Лариса Григорьевна в разрезе не уступает себе целой. Повешу её портрет в кабинете между Шишкиным и Модильяни.
Вот то-то и оно, говорит Маша. Не надо волноваться, отец. Главное в любви — это любовь. А я видел любовь и поэтому как раз волнуюсь.
Младшая дочь Ляля тем временем выкрасилась в чёрный, носит штаны с дырами и слушает страшный рок. Поцелуи и обнимашки, говорит, для слабаков. Настоящая папина радость.
Сантехник Костя всё делает по чертежам. Это заболевание началось в детстве. Садясь на горшок он сначала набрасывал схемку, а потом уже товой. Сейчас он без планирования только ходит и жуёт. И то, не уверенно. Костя владеет аксонометрией, развёрткой и разрезом в аксиальной плоскости. Он рисует на стенах. Похоже на раннего Уорхола. Кому нравится жить в музее абстракционизма, те просят ничего не стирать.
Если что-то вышло криво, Костя подводит хозяина к чертежу и объясняет схему ошибки. Потрясённый заказчик соглашается считать трубу бедняжкой. Всякое недоразумение с историей нам кажется живым и вызывает симпатию. Или, как сказал один прораб, моя жена не дура, а чемпионка по спортивной гребле.
Костя строил дом богатой женщине. - Ну, сегодня помоетесь – сказал он после недели издевательств. Хозяйка захлопала в ладоши и подпрыгнула. Сама красивая, но нервная и с толстыми ногами. Вскоре тонны воды хлынули с потолка. И ещё игривые струйки из розеток. Хозяйке всё представлялось иначе. Она отказалась мыться водой из лампочки. В общем, обычные капризы толстоногих женщин.
В ответ на жар её очей Костя нарисовал вдохновенный и пронзительный чертёж. Отметил дыру в трубе, обозначил уклон панелей. И стрелочками - как всё течёт и хлещет. Он сказал, вот видите, надо оторвать потолок, залепить трубу и вокруг построить новый дом. И всё. Костю приковали к батарее, пока не починит. Настоящая эротика вышла, спасибо черчению. Без рисунка убили бы и всё.
Костина жена филолог. Летом живёт в деревне. Место дикое, сотворённое без чертежей. Это остро чувствуется при желании принять джакузи, например. Жена пишет письма. Приезжай-де, милый друг, крыша прохудилась. Костя приехал и нарисовал чертёж крыши. Потом схему страховочной обвязки. И ещё несколько картин. Хорошенько всё спланировал. И стал работать.
Деревенские захотели посмотреть, как строят в городе. Встали у забора внимательной шеренгой. Костя вынес мольберт с чертежами. Сначала его ударило током. Потом лестница ушибла. Цемент застыл не вовремя, а шланг взорвался. От забора донеслись жидкие аплодисменты. Костя ободрился, выполнил сальто назад с бензопилой в руках. И закончил выступление полётом на доске. На завтра зрители взяли жён и детей. Из-за низкой вместимости забора, опоздавшие сидели на деревьях. Костю встретили овацией. Бинты и пластыри оттеняли его бледность. - Артист! – говорили люди.
Он объяснил толпе, в Китае всё делают из помёта коммунистов. Поэтому на каждый вбитый гвоздь у него уходит до трёх пальцев. Конечно, конечно, согласилась деревня. Она-то думала, дело в черчении.
Костю писали на телефоны. На него шли с бутербродами и чаем. Возле него назначали свидания. Слабовольных и умников, советовавших держать лопату другим концом - изгоняли. Костина жена стала первой замужней женщиной района, которой не завидовали. Втайне от мужа она пригласила помощников. За четыре бутылки, очень дорого. Велела притвориться, будто Костя главный. Мужики смотрели на чертёж, в уме считая до ста. Потом один слушал Костю, а двое работали. Несмотря на трудности, всё сделали ровно, быстро и очень скучно. Деревня сказала, жена плохой сценарист. Такое кино испортила.
Не вполне справляясь с бытом, Костя составил чертёж жизни вообще. Он хотел понять принцип и уяснить тенденции. Он учёл сотни факторов. Соединил физику, политику, кулинарию, язык цикад и правила вождения облаков. Всё свёл в один большой проект. И увидел, что никогда не разбогатеет. Для богатства нужно создавать вихри из людей и событий. И самому быть в центре. А Костю даже воронка в ванной игнорирует. Зато, сказал чертёж, Костя может влюбиться. Для этого он достаточно невезучий. Или, он может понравиться какой-нибудь женщине, если непостижимым способом расхочет секса. Но разбогатеть не сможет никогда.
Костя не расстроился. Он нашёл выход. Нарисовал чертёж воздушного замка и мысленно в него переехал. Человеку не важно где сейчас тело, если мозг в облаках пьёт какао. Так и парит над бытием. А мы с вами внизу бегаем.
Между нами, девочками… (Софья Никитина) Брак по-итальянски
Женщины… Какие мы все разные! Красивые и не очень. Стройные и полненькие, порой не в меру. Серьёзные карьеристки, заботливые мамочки, вздорные барышни, трепетные мечтательницы, вдумчивые подруги, страстные любовницы − всё это женщины. Все такие разные и такие одинаковые в своём стремлении любить и быть любимыми. Об одной такой женщине я хочу рассказать. Буду называть ей просто: Женщина или Она, чтобы не будить возможных ассоциаций и не оправдываться потом, и не сожалеть о некоторых откровениях.
Так вот. Вышла замуж Женщина непозволительно рано, в восемнадцать. То есть, ещё не намечтавшись, не натанцевавшись и не навлюблявшись. Этих «недо» было столько, что из первого брака ничего не получилось. Справедливости ради надо отметить, что краху раннего брака, кроме множества «недо», способствовало ещё одно, но не «недо», а «слишком». Она была как тайфун. Стремительная, быстрая, весёлая, влюбчивая, ранимая, добрая, обидчивая фантазёрка. И всё это «слишком». Недолго пропорхав вольной пташкой, Она вдруг встретила его! Мужчину своей мечты. Страсти разгорелись нешуточные. Герой её мечты оказался ревнив, пылок, щедр и требователен. Так что страстями она была обеспечена с запасом, что и требовалось для её мятежной, ищущей души. Они были красивой парой. На них обращали внимание на улице, в транспорте, в театре. А уж если выпало счастье посидеть в ресторане и там слиться в страстном танго, то все головы были свёрнуты в их сторону. Всё это тешило тщеславную душу Женщины. В быту их называли итальянской парой. Что-то похожее на происходящее в жизни героев Софи Лорен и Марчелло Мастрояни в их жизни присутствовало всегда. Муж был очень похож на знаменитого актёра, даже и красивей. Она, конечно, не была Софи Лорен (эта планка недосягаема), но хороша была необыкновенно и способность к моментальному шикарному скандалу носила в себе лореновскую. Драмы разыгрывались в их маленькой квартирке периодически − постоянно. Он уходил, она рыдала! Потом он рыдал, она не прощала! Затем шёл этап безумной любви. И так полных шесть лет. На шестом году совместной и такой насыщенной жизни они решили узаконить свои, проверенные временем отношения, вступив в законный брак, который обещал стать итальянским.
В браке муж постепенно успокаивался и все эти: «Вернись! Я всё прощу! Не уходи! Побудь со мною!» стали отходить в преданья старины глубокой, что Женщину никак не устраивало. Глядя, вечерами, как муж лежит на диване в обнимку с детективом, Она медленно, но уверенно закипала. И так Она себя уговорила, что муж к ней охладел, что стала придумывать всевозможные рецепты возврата былого. Отношений, не освящённых скандалом, её душа не принимала.
И началось… Вот стоит Она в задумчивости у окна, поджидает мужа с работы. На плите наваристый борщ, в духовке подходит и румянится пирог, но скучно… Невыносимо скучно! А муж был к ней щедр. Духи там, шубки, колечки − всё, чего душа возжелает. На очередной праздник душа Женщины возжелала телефон. Сотовых тогда ещё не было. Но уже появились первые радиотелефоны, с которыми можно было томно ходить не только по квартире, а даже выходить за её пределы. Диапазон действия связи – триста метров. Она и выходила за пределы квартиры. Ну, во-первых, обязательно шла в ближайший к дому магазин и оттуда звонила, приводя этим в ступор всю очередь у касс. Головы поворачивались к ней, даже кассирша забывала бить по клавишам. А Она в трубку ворковала, хорошо помня сценарии заграничных фильмов: – Дорогой! Я забыла, есть ли у нас молоко? Да, и колбаски. Да, конечно, сервелат! Конечно! Да! Да! Целую. Дамы молча накипали негодованием, мужчины млели, Женщина торжествовала победу! Во-вторых, Она брала телефон с собой в ванную комнату и сидя в мыльной пене, разносила по подругам последние горячие новости. Но я отвлеклась. И вот стоит Женщина у окна, по дороге быстрёхонько к дому чалит муж. Устал, проголодался, должно быть, но … Скучно! Она отпрыгивает от окна, подбегает вплотную к входным дверям, ждёт, пока лифт содрогнётся, вознося к райским вратам ужина и спокойного семейного вечера её мужа, и заводит разговор. Телефон, естественно, не включая. – Нет! Нет! Нет! И ещё раз нет! Я не могу! Ты сошёл с ума! Сейчас должен вернуться муж! Ты обезумел! Слышится свирепый визг проворачиваемого ключа, Она, как бы в полуобморочном состоянии шепчет − кричит: – Я не могу больше разговаривать. Завтра на нашем месте! Аки лев, врывается муж, и тут начинается действо: – С кем ты только что разговаривала?! Я спрашиваю: с кем ты разговаривала?! На каком − «на нашем месте»?! Женщина в смятении: – Я? С кем я разговаривала? Да, с подругой я разговаривала! Что с тобой? Что ты разорался-то? Прям, дурак какой-то! – С подругой?! С подругой! Я тебя сейчас вот этими руками… И понеслось. Он в бешенстве, Она в упоении. Орут. Она от него! Он за ней! Типа − убить хочет. Но всё заканчивалось, к счастью, страстным примирением и очень чувствительным освежением отношений. А то станет вечером к окну. Муж на диване, смотрит какой-нибудь футбол-хоккей, а у неё такая тоска в душе, такая скука − хоть плач! И Она начинает у окна, якобы украдкой, производить руками жесты, даже для не посвящённого обозначающие, что под окном кто-то стоит. И этот кто-то покушается! Муж вскакивает с дивана, как ужаленный, Она в страхе и в ужасе отпрыгивает от окна. Начинается очередная серия итальянского кино. Он обвиняет, Она оправдывается и рыдает, но при этом пребывает в полном упоении. В полном упоении с ней пребывает весь подъезд девятиэтажного дома. Все ждут развязки. Вот, наконец, этот мавр прихлопнет эту шелугу, и дом опять погрузится в сонное существование хорошего добротного, где-то там даже респектабельного жилья. Не дожидаются! Они счастливо мирятся, и утром Она машет ему белоснежной ручкой с балкона, почти выпадая за бортик от чувств...
* * * Ночь в начале сентября. В темноте – два фонаря, Два кошачьих глаза... Кот не спит, зараза. Мне внушает мысль свою... Что поделаешь? Встаю. На, печёнку получай! А себе – с печеньем чай. Время – пол-второго. Засыпаем снова... (c)
Между нами, девочками… (Софья Никитина) Брак по-итальянски
Женщины… Какие мы все разные! Красивые и не очень. Стройные и полненькие, порой не в меру. Серьёзные карьеристки, заботливые мамочки, вздорные барышни, трепетные мечтательницы, вдумчивые подруги, страстные любовницы − всё это женщины. Все такие разные и такие одинаковые в своём стремлении любить и быть любимыми. Об одной такой женщине я хочу рассказать. Буду называть ей просто: Женщина или Она, чтобы не будить возможных ассоциаций и не оправдываться потом, и не сожалеть о некоторых откровениях.
Так вот. Вышла замуж Женщина непозволительно рано, в восемнадцать. То есть, ещё не намечтавшись, не натанцевавшись и не навлюблявшись. Этих «недо» было столько, что из первого брака ничего не получилось. Справедливости ради надо отметить, что краху раннего брака, кроме множества «недо», способствовало ещё одно, но не «недо», а «слишком». Она была как тайфун. Стремительная, быстрая, весёлая, влюбчивая, ранимая, добрая, обидчивая фантазёрка. И всё это «слишком». Недолго пропорхав вольной пташкой, Она вдруг встретила его! Мужчину своей мечты. Страсти разгорелись нешуточные. Герой её мечты оказался ревнив, пылок, щедр и требователен. Так что страстями она была обеспечена с запасом, что и требовалось для её мятежной, ищущей души. Они были красивой парой. На них обращали внимание на улице, в транспорте, в театре. А уж если выпало счастье посидеть в ресторане и там слиться в страстном танго, то все головы были свёрнуты в их сторону. Всё это тешило тщеславную душу Женщины. В быту их называли итальянской парой. Что-то похожее на происходящее в жизни героев Софи Лорен и Марчелло Мастрояни в их жизни присутствовало всегда. Муж был очень похож на знаменитого актёра, даже и красивей. Она, конечно, не была Софи Лорен (эта планка недосягаема), но хороша была необыкновенно и способность к моментальному шикарному скандалу носила в себе лореновскую. Драмы разыгрывались в их маленькой квартирке периодически − постоянно. Он уходил, она рыдала! Потом он рыдал, она не прощала! Затем шёл этап безумной любви. И так полных шесть лет. На шестом году совместной и такой насыщенной жизни они решили узаконить свои, проверенные временем отношения, вступив в законный брак, который обещал стать итальянским.
В браке муж постепенно успокаивался и все эти: «Вернись! Я всё прощу! Не уходи! Побудь со мною!» стали отходить в преданья старины глубокой, что Женщину никак не устраивало. Глядя, вечерами, как муж лежит на диване в обнимку с детективом, Она медленно, но уверенно закипала. И так Она себя уговорила, что муж к ней охладел, что стала придумывать всевозможные рецепты возврата былого. Отношений, не освящённых скандалом, её душа не принимала.
И началось… Вот стоит Она в задумчивости у окна, поджидает мужа с работы. На плите наваристый борщ, в духовке подходит и румянится пирог, но скучно… Невыносимо скучно! А муж был к ней щедр. Духи там, шубки, колечки − всё, чего душа возжелает. На очередной праздник душа Женщины возжелала телефон. Сотовых тогда ещё не было. Но уже появились первые радиотелефоны, с которыми можно было томно ходить не только по квартире, а даже выходить за её пределы. Диапазон действия связи – триста метров. Она и выходила за пределы квартиры. Ну, во-первых, обязательно шла в ближайший к дому магазин и оттуда звонила, приводя этим в ступор всю очередь у касс. Головы поворачивались к ней, даже кассирша забывала бить по клавишам. А Она в трубку ворковала, хорошо помня сценарии заграничных фильмов: – Дорогой! Я забыла, есть ли у нас молоко? Да, и колбаски. Да, конечно, сервелат! Конечно! Да! Да! Целую. Дамы молча накипали негодованием, мужчины млели, Женщина торжествовала победу! Во-вторых, Она брала телефон с собой в ванную комнату и сидя в мыльной пене, разносила по подругам последние горячие новости. Но я отвлеклась. И вот стоит Женщина у окна, по дороге быстрёхонько к дому чалит муж. Устал, проголодался, должно быть, но … Скучно! Она отпрыгивает от окна, подбегает вплотную к входным дверям, ждёт, пока лифт содрогнётся, вознося к райским вратам ужина и спокойного семейного вечера её мужа, и заводит разговор. Телефон, естественно, не включая. – Нет! Нет! Нет! И ещё раз нет! Я не могу! Ты сошёл с ума! Сейчас должен вернуться муж! Ты обезумел! Слышится свирепый визг проворачиваемого ключа, Она, как бы в полуобморочном состоянии шепчет − кричит: – Я не могу больше разговаривать. Завтра на нашем месте! Аки лев, врывается муж, и тут начинается действо: – С кем ты только что разговаривала?! Я спрашиваю: с кем ты разговаривала?! На каком − «на нашем месте»?! Женщина в смятении: – Я? С кем я разговаривала? Да, с подругой я разговаривала! Что с тобой? Что ты разорался-то? Прям, дурак какой-то! – С подругой?! С подругой! Я тебя сейчас вот этими руками… И понеслось. Он в бешенстве, Она в упоении. Орут. Она от него! Он за ней! Типа − убить хочет. Но всё заканчивалось, к счастью, страстным примирением и очень чувствительным освежением отношений. А то станет вечером к окну. Муж на диване, смотрит какой-нибудь футбол-хоккей, а у неё такая тоска в душе, такая скука − хоть плач! И Она начинает у окна, якобы украдкой, производить руками жесты, даже для не посвящённого обозначающие, что под окном кто-то стоит. И этот кто-то покушается! Муж вскакивает с дивана, как ужаленный, Она в страхе и в ужасе отпрыгивает от окна. Начинается очередная серия итальянского кино. Он обвиняет, Она оправдывается и рыдает, но при этом пребывает в полном упоении. В полном упоении с ней пребывает весь подъезд девятиэтажного дома. Все ждут развязки. Вот, наконец, этот мавр прихлопнет эту шелугу, и дом опять погрузится в сонное существование хорошего добротного, где-то там даже респектабельного жилья. Не дожидаются! Они счастливо мирятся, и утром Она машет ему белоснежной ручкой с балкона, почти выпадая за бортик от чувств...
сама с шедшая жена
Если чуть, совсем немного, то понравится Сереге. Если слишком-утомит: шум в ушах, Душа болит, будет проще застрелиться, чем на фифочке жениться.
Мне плакать хочется о том, чего не будет, Но что, казалось бы, свободно быть могло... Мне плакать хочется о невозможном чуде, В твои, Несбывная, глаза смотря светло...
Мне плакать хочется о празднике вселенском, Где справедливость облачается в виссон... Мне плакать хочется о чем–то деревенском, Таком болезненном, как белый майский сон.
Мне плакать хочется о чем–то многом, многом Неудержимо, безнадежно, горячо О нелюбимом, о бесправном, о безногом, Но большей частью — ни о ком и ни о чем...( И С)
Чистокровные лошади распылились в припляске, Любопытством и трепетом вся толпа сражена. По столичному городу проезжает в коляске Кружевная, капризная властелина жена.
Улыбаясь презрительно на крутые поклоны И считая холопами без различия всех, Вдруг заметила женщина - там, где храма колонны, Нечто красочно-резкое, задохнувшее смех.
Оборванец, красивее всех любовников замка, Шевелил ее чувственность, раболепно застыв, И проснулась в ней женщина, и проснулась в ней самка, И она передернулась, как в оркестре мотив.
Повелела капризница посадить оборванца На подушку атласную прямо рядом с собой. И толпа оскорбленная не сдержала румянца, Хоть наружно осталася безнадежной рабой.
А когда перепуганный - очарованный нищий Бессознательно выполнил гривуазный приказ, Утомленная женщина, отшвырнув голенищи, Растоптала коляскою марьонетку проказ...
Волнистый сон лунящегося моря, Мистическое око плоской камбалы, Плывет луна, загадочно дозоря Зеленовато-бледный лик сомнамбулы. У старых шхун целует дно медуза, Качель волны баюкает кораблики, Ко мне во фьорд везет на бриге Муза Прозрачно-перламутровые яблоки. В лиловой влаге якорь тонет... Скрип. В испуге колыхнулась пара раковин, Метнулись и застыли стаи рыб, Овин полей зовет и манит в мрак овин. Вот сталью лязгнул бриг о холод скал, И на уступ спустилась Муза облаком. Фиорд вскипел, сердито заплескал И вдруг замолк, смиренным строгим обликом. Она была стройна и высока, Как северянка, бледная и русая, Заткала взор лучистая тоска, Прильнув к груди опаловою бусою. Нет, в Музе нет античной красоты, Но как глаза прекрасны и приветливы! В ее словах - намеки и мечты, Ее движенья девственно кокетливы. Она коснулась ласково чела Устами чуть холодными и строгими И яблоки мне сыпать начала, Вдохновлена созвездьями высокими. К лицу прижав лицо, вся - шорох струй, Запела мне полярную балладу... О Муза, Муза, чаще мне даруй Свою неуловимую руладу. И яблоко за яблоком к устам, К моим устам любовно подносила. По всем полям, по скалам и кустам Задвигалась непознанная сила. Везде заколыхались голоса, И скоре в мощный гимн они окрепли: Запело все - и море, и леса, И даже угольки в костровом пепле. А утром встал, под вдохновенья гром, Певец снегов с обманчивой постели, Запечатлев внимательным пером Виденья грез в изысканной пастели.
Берта, ты не сачковала, и сама все написала, А мужчины слабаки, ставят не свои стихи.
Осень только веялась за работу, только вынула кисть и резец, положила кой-где позолоту, кое-где уронила багрец, и замешкалась, будто решая, приниматься ей этак иль так? То отчается, краски мешая, и в смущенье отступит на шаг... То зайдется от злости и в клочья все порвет беспощадной рукой... И внезапно, мучительной ночью, обретет величавый покой. И тогда уж, собрав воедино все усилья, раздумья, пути, нарисует такую картину, что не сможем мы глаз отвести. И притихнем, смущаясь невольно: что тут сделать и что тут оказать? ...А она нее собой недовольна: мол, не то получилось опять. И сама уничтожит все это, ветром сдует, дождями зальет, чтоб отмаяться зиму и лето и сначала начать через год. (Маргарита Алигер)
Внимание! Уважаемые посетители сайта mfd.ru, предупреждаем вас о следующем: ОАО Московская Биржа (далее – Биржа) является источником и обладателем всей или части указанной на настоящей странице Биржевой информации. Вы не имеете права без письменного согласия Биржи осуществлять дальнейшее распространение или предоставление Биржевой информации третьим лицам в любом виде и любыми средствами, её трансляцию, демонстрацию или предоставление доступа к такой информации, а также её использование в игровых, учебных и иных системах, предусматривающих предоставление и/или распространение Биржевой информации. Вы также не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию для создания Модифицированной информации предназначенной для дальнейшего предоставления третьим лицам или публичного распространения. Кроме того, вы не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию в своих Non-display системах.
