— Выходи, гадина – кричал благородный рыцарь вглубь пещеры во всю мощь молодецких легких, – выходи, скотина, на честный бой. — Что вы орёте как скаженный, ви знаете какая здесь акустика? Я таки плохо слышу в свои годы но ещё не совсем глухой,так не надо убыстрять процесс— недовольно отозвалась темнота. Пещера разродилась крупным драконом. – Вы таки по делу или как обычно? — Я пришел тебя убить, — решительно заявил рыцарь. — А-то я не догадался, — саркастично отметил дракон. — Ещё один шлимазл думает что он бессмертный... — Ты порождение мрака, исчадие ада… — Так вот только не надо озвучивать эти антисемитские ноты. Ты пришел убить меня за то, что я не похож на тебя. Учтите молодой человек, что с такими взглядами вас не примут ни в одно приличное общество. — Я пришел покарать тебя за ужасные злодеяния, за сожженную деревню…. — Это случилось всего один раз двести лет назад и то случайно, у меня был насморк. Я с тех пор и на глаза–то вам не показываюсь, но вы помните. Я, между прочим, редкий, вымирающий вид, меня нужно беречь и кормить трёхразовым питанием, желательно деликатезами. — Да уж не глупее тебя, — огрызнулся рыцарь. — Нет ну конечно вы правы. Я сам таки боюсь на себя посмотреть. Я гигантское, извергающее пламя чудовище с жуткими когтями и зубами, которые постоянно ноют. Молодой человек что вы с под меня хочите? — Я бросаю тебе вызов! — Азохен вей ещё один малохольный который наслушался агитацией, или вы пьяны? — Немного. — Я так и думал. Ладно. Раз уж ты так хочешь погибнуть в такой чудесный день, то давай биться. Молодой человек а у вас есть страховой полис? Рыцарь замялся в нерешительности. — Нету... — Я так и думал, а что если вы на минуточку умрёте? Кто за вас будет кормить семью? Могу посоветовать вам за небольшую плату оформить у меня полис. — Передумал уже? Милейший, у меня вообще дел–то полно. Не хочете, так и не будем. Сегодня умирать необязательно. Рыцарь задумался на пару мгновений. — Но, но меня же готовили. Каждый день меня учили владеть мечом и ненавидеть тебя. Все эти годы я жил лишь ради нашей встречи.
— А почему вы так уверены, что вас готовили к победе? Сколько ваш отец уже на троне, лет пятьдесят? — Около того. — И вы у него какой по счету сын? — Одиннадцатый. — А что случилось с предыдущими десятью? — Ты их убил. — Ну... улавливаете ход моих мыслей? — Итак, король отправляет своих сыновей по очереди на безнадежную битву, едва они достигают совершеннолетия. Как ты думаешь, почему он так делает? — Потому что ты монстр, проклятое создание… — Хватит плеваться пропагандистскими штампами. Подумайте своей головой а не тухесом. Твоей отец – одержимый властью маньяк, а ты — адиот, фактом своего существования его власти угрожающий. — Ты хочешь сказать…. Да, нет. Этого не может быть. Ты лживое животное. — Шоб да так нет. Вы молодой человек не видите картину маслом. Мною можно запугивать крестьян, оправдывать милитаризм, инфляцию и неудачи в экономике. И я отлично справляюсь с устранением претендентов на трон. Поверь, твой папа таки ценит меня гораздо больше, чем тебя. Именно поэтому на Новый Год, Пасху и День Труда он присылает мне сто быков, сто баранов, бочку вина и двух девственниц. Ах какие это женщины... цимес мит компот... Правда, я не понимаю, зачем он шлет мне баб? Что, по мнению старого извращенца, я с ними делаю, учитывая, что человечиной я не питаюсь и ему это прекрасно известно? — И что же ты с ними делаешь? – ужаснулся рыцарь. — Что, что. Селю таки в соседней долине. У них там что–то вроде феминистского колхоза. Растят репу и коноплю. — И как же теперь быть? Обратно мне никак нельзя. — Вам, рыцарь, нужно эмигрировать. Так поступили мои родственники, один я шлимазл решил что это моя родина. — Но куда? Языками я не владею и умею только быть героем. — Хммм. А ступайте в долину к феминисткам. Им там точно мужские руки не помешают. — А они меня не выгонят? — Молодой человек что вы так нервничаете, там где много женщин всегда найдется место для такого агройсе рыцарь как вы я гарантирую, все у вас будет нормально. — Уговорил. Показывай путь. — Давай только по рогу вина на дорожку, а то ещё потом скажут за меня что я не великодушен. — Слушай, дракон, а ты, оказывается, отличный мужик!
Встретились как то, три брата и все решали, какую жену выбрать. Самый младший сказал, что надо выбирать самую красивую — с ней и жить лучше. Средний наоборот говорил, что надо выбирать некрасивую, такую и потерять не жалко. Старший брат утверждал, что надо брать — богатую. И лишь мудрец, который проходил мимо спорщиков сказал, что жениться надо на любимой. Так давайте же выпьем за любимых жен!
Если ты жалеешь, что не насытился вдоволь жизнью, то, и тысячу лет прожив, будешь испытывать чувство, будто твоя жизнь подобна краткому сну.
Кэнко Хоси (Урабэ Канэеси) (1283–1350) писатель
Пока я шел к деревне, видневшейся вдалеке, полил дождь, стемнело. Я заночевал в крестьянском доме и с рассветом опять пошел полями.
По пути, вижу, пасется лошадь. Подошел посетовать к косарю, и он, хотя и мужик, все же, как я ожидал, не остался безучастным «Что же сделать? Ведь поля здесь изрезаны тропами вдоль и поперек. Как бы путнику, что здесь внове, не сбиться с дороги. Так лучше верните эту лошадь, добравшись до места».
Так он дал мне лошадь. Двое детей побежали за лошадью следом. Одна из них была девочка, звали ее Касанэ. Непривычное имя ласкало слух
«Касанэ» слышу. Должно быть, это имя Касатки милой.
Беру кисть, пытаясь запечатлеть на бумаге свои чувства, но способности мои так ничтожны! Хочу отыскать слова, но сердце моё сжимается и, опершись на подлокотник, я только смотрю и смотрю на ночное небо. И мысли расплываются в бескрайних просторах Вселенной... И до меня доносятся отблески Света... с миллиардов звезд, с миллиардных расстояний... за миллиарды лет... О, безмерный мир Вселенной...
Вишни в весеннем цвету! Но я — о горе! - Бессилен открыть Мешок, где спрятаны песни.
Ты тоже видел его, Этот узкий серп… А теперь он блестит Над твоим могильным холмом.
Горы, видимо, тянулись вглубь, дорога вела вдаль лощиной, криптомерии и сосны чернели, мох был в росе, апрельский воздух еще был холоден. …Взобрались в глубине на гору, и вот на скале в углублении прислонилась келья. Будто видишь перед собой убежище монаха Сюдзэндзи или пещеру отшельника Ноин-хоси.
И дятел не смог Пробить в этой келье щель. О лес в летний день!
Так я написал экспромтом и оставил на столбе. Потом ходил к камню Смерти. Кандай прислал лошадь. Поводырь попросил написать ему хайку. Трогательное желание !
За луг, вон туда, Коня поворачивай: Кукушка поет!
Камень Смерти лежит у горы, где бьет горячий источник. Его ядовитые пары еще не исчезли. Всякие бабочки и пчелы гибнут и так устилают крутом, что подними не видно песка.
В тень и прохладу Ивы у чистой воды Возле дороги Я ненадолго присел, И вот — уйти не могу…
Посмотри-ка сюда. В этих осенних сумерках И я одинок.
Тишина кругом. Проникает в сердце скал Легкий звон цикад.
Так в сердечном волнении множились дни, но вот я прошел заставу Сиракава, и улеглось мое сердце странника.
Еще в столице Деревья красовались В листве зеленой, — А здесь алеют клены… Застава Сиракава!
К концу приходит И в Адзума дорога, И годы, жизни — И все покрыто снегом… Застава Сиракава!
Среди множества прочих эта застава, одна из трех, влечет к себе сердца людей с тонким вкусом. Осенний ветер еще звучал в ушах, алые клены вспоминались взору, но и в зеленеющих ветвях есть также своя прелесть. От белизны ковыля, от цветенья шиповника так и казалось, будто проходишь по снегу. О том, как в старину оправляли шляпу и сменяли одежду, нам ведь записано кистью поэта Киёскэ
Цветок весенний На шляпе — вот к заставе Наряд мой лучший.
Вот так, понемногу, пройдя заставу, я переправился через реку Абукума….От тягот дальней дороги я устал телом и душой, но виды восхитили мой дух, думы о старине разрывали мне сердце….
Все, чего достиг? На вершины гор, шляпу Опустив, прилег.
Долгий путь пройден, За далеким облаком. Сяду отдохнуть.
Взгляд не отвести - Луна над горной грядой, Родина моя.
Свернув направо от Нихонмацу, я осмотрел пещеру Куродзука и стал на ночлег в Фукусима.
Всю свою жизнь прилежно учись. Каждый день становись более искусным, чем ты был за день до этого, а на следующий день — более искусным, чем сегодня. Совершенствование не имеет конца.
Ямамото Цунэтомо (1659–1719) — самурай
Мир может быть изменён только в нашем сознании, ничему другому эта задача не под силу. Лишь сознание преобразует мир, сохраняя его неизменным. Вселенная застыла в неподвижности, и одновременно в ней происходит вечная трансформация. Ну и что толку, спросишь ты. А я тебе отвечу: человеку для того и дано сознание, чтобы вынести все тяготы жизни. Зверю подобное оружие ни к чему, он не считает жизнь источником тягот. Это прерогатива человека, она и вооружила его сознанием. Только вот бремя от этого не стало легче. Вот и вся премудрость. Золотой Храм
Луна или утренний снег... Любуясь прекрасным, я жил, как хотел. Вот так и кончаю год.
Чем это так отвратительно внутреннее наше устройство? Разве не одной оно природы, с глянцевой юной кожей?… Что же бесчеловечного в уподоблении нашего тела розе, которая одинаково прекрасна как снаружи, так и изнутри? Представляете, если бы люди могли вывернуть свои тела и души наизнанку – грациозно, словно переворачивая лепесток розы, – и подставить их сиянию солнца и дыханию майского ветерка. Золотой Храм
О ветер со склона Фудзи! Принес бы на веере в город тебя, Как драгоценный подарок.
Сколько ни пытайся продлить их век, рано или поздно всему наступает конец. Когда мчится поезд, пассажиры неподвижны. Когда поезд останавливается, пассажиры приходят в движение. Всё имеет конец — и движение, и неподвижность. Последняя из всех неподвижностей — смерть, но кто знает, нет ли и у неё своего конца? Золотой Храм
Есть особая прелесть В этих, бурей измятых, Сломанных хризантемах.
Такова уж моя натура: все действия, совершаемые мной в реальной жизни, становятся лишь верным, но жалким подобием фантазий. Впрочем, фантазии — не то слово, я имею в виду внутреннюю память, питаемую источниками моей души. Меня всегда преследовало чувство, что любые события, происходящие со мной, уже случались прежде, причем были куда ярче и значительней. Золотой Храм
Красное-красное солнце В пустынной дали... Но леденит Безжалостный ветер осенний.
Красота, с которой ты так носишься, — это химера, мираж, создаваемый той избыточной частью нашей души, которая отведена сознанию. Тем самым призрачным «способом облегчить бремя жизни», о котором ты говорил. Можно, пожалуй, сказать, что никакой красоты не существует. Сказать-то можно, но наше собственное сознание придает этой химере силу и реальность. Красота не дает сознанию утешения. Она служит ему любовницей, женой, но только не утешительницей. Однако этот брачный союз приносит свое дитя. Плод брака эфемерен, словно мыльный пузырь, и так же бессмыслен. Его принято называть искусством. Золотой Храм
В осенних сумерках Долго-долго тянутся досуги Скоротечной жизни.
Внимание! Уважаемые посетители сайта mfd.ru, предупреждаем вас о следующем: ОАО Московская Биржа (далее – Биржа) является источником и обладателем всей или части указанной на настоящей странице Биржевой информации. Вы не имеете права без письменного согласия Биржи осуществлять дальнейшее распространение или предоставление Биржевой информации третьим лицам в любом виде и любыми средствами, её трансляцию, демонстрацию или предоставление доступа к такой информации, а также её использование в игровых, учебных и иных системах, предусматривающих предоставление и/или распространение Биржевой информации. Вы также не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию для создания Модифицированной информации предназначенной для дальнейшего предоставления третьим лицам или публичного распространения. Кроме того, вы не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию в своих Non-display системах.
