Александр Рыбин — частный инвестор, член Совета Ассоциации владельцев облигаций, директор по корпоративным финансам крупной промышленной компании, организатор нескольких IPO на Лондонской бирже, член экспертного совета по листингу Московской биржи — перечислять регалии можно бесконечно... Многие знают его как «Маньку Аблигацию» — автора с искрометным чувством юмора одноименного телеграм-канала, посты которого заставляют краснеть и втягивать голову в плечи многих эмитентов и собирать сотни лайков инвесторов. Об увлечении историей и личной коллекции старинных облигаций, о несложившейся карьере юриста и взгляде на происходящие в современном мире процессы, о первых попытках покорения биржи и о сформированном на текущий момент портфеле, который приносит 40% доходности, о деятельности АВО и о том, как ей удается бесплатно использовать труд высококвалифицированных специалистов, а также о многом другом — в откровенном, искреннем и глубоком интервью для Boomin.
.jpg)
«Старинные ценные бумаги показывают, как всё меняется, а значит тоже помогают философски относиться к жизни»
— Вы директор по корпоративным финансам крупной промышленной компании. Как получилось, что вы стали инвестором? Все началось как хобби, дополнительный заработок? В какой момент это произошло, что вас подтолкнуло к инвестированию?
— Всё просто: появились свободные денежные средства, с которыми нужно было что-то делать. Я начал изучать тему финансов и инвестирования — очень много читал различных книг. В 2009-м первый раз зашел на биржу с небольшой суммой, но через полгода закрыл брокерский счет, потеряв 10% вложений. Вторая попытка была в 2012-м, но через полгода я снова закрыл счет — на этот раз «по нулям». И только в 2017-м решил попробовать снова. В течение года удалось даже неплохо заработать, но в апреле 2018 г. достаточно много потерял при кризисе, после введений санкций против РУСАЛа, в результате опять закрыл все позиции — уже с итоговым плюсом 10%. И только почти спустя год, в марте 2019-го, я снова вышел на фондовый рынок и с тех пор на нем остаюсь.
— Во что вы инвестировали на первоначальном этапе? Какие бумаги покупали?
— По большому счету, тогда это были не инвестиции в классическом понимании и даже не трейдинг, а просто спекуляция. В самом начале я купил биржевой индекс, через два дня его продал, заработал 3%. Потом в течение полугода покупал, продавал, покупал, продавал...
— Ваше первое образование — юридическое. Почему решили поменять карьеру юриста на карьеру финансиста — отучились в Высшей школе экономики, получили MBA? Откуда возник интерес к этой сфере?
— Когда я поступал на юридический, то понятия не имел, чем занимается юрист. Есть великая фраза дона Вито Корлеоне (главный герой романа Марио Пьюзо «Крестный отец». — прим. Boomin): «Один адвокат с портфелем в руках награбит больше, чем сто налетчиков с автоматами». Эту книгу я прочитал в 1989 г., и именно эти слова подтолкнули меня к тому, что надо идти учиться на юриста. В итоге я получил юридическое образование, мне буквально немножко не хватило до красного диплома.
Но проработав после этого по специальности полтора года, я понял, что это абсолютно не мое, что мне гораздо больше нравятся графики, цифры, общение с людьми, а не вычитка и составление документов.
Конечно, с документами я тоже сейчас работаю, но удовольствия от этого получаю гораздо меньше, чем от анализа чего-либо. Но при этом спасибо универу за теорию государства и право, историю государства и права и другие подобные базовые дисциплины.
— Вы упомянули историю государства и права. У себя в телеграм-канале вы также пишете про увлечения: «Два хобби — финансы и история». На каком этапе зародился интерес к истории?
— Наверное, еще в школе. Я помню, как в первом классе я прочитал «Спартака» Рафаэлло Джованьоли, меня это тогда захватило. С тех пор мне всегда интересно читать книги на историческую тематику.
— А какие периоды, исторические личности вам наиболее интересны?
— Очень интересно читать про так называемые «темные века», когда цивилизация рушится и потом опять возникает. Например, до падения Римской империи и начала раннего средневековья человек мог спокойно проехать из Шотландии в Египет, а буквально через 50 лет на территории этого некогда единого государства возникает куча разрозненных королевств, которые уже между собой не торгуют. Я утрирую, конечно. Понятно, что это был более сложный процесс, но он показывает, насколько жизнь переменчива. Это помогает относиться к жизни более философски. К сожалению, война, голод и холод, — неотъемлемая часть человеческой жизни.
— Вы коллекционируете ценные бумаги...
Я собираю бумажные облигации. Это очень интересно, ведь опять-таки старинные ценные бумаги показывают, как всё меняется, а значит тоже помогают философски относиться к жизни.
Например, если посмотреть на облигации компаний Российской империи, они выпускались с отрывными купонами. И самый последний купон, который я обнаружил, был оторван в мае 1918 г. После этого они уже не отрывались и не оплачивались.
— Какая самая старинная облигация в вашей коллекции?
— Они все конца XIX — начала XX веков. Я собираю их не по давности выпуска, да, собственно, вообще без какого-либо принципа. Изначально мне может понравиться просто красивое оформление. А затем читаешь, что написано на бумаге: например, Московское общество электрического освещения. Начинаю проводить параллели: это сейчас, наверное, Мосэнерго... Или Донецкое общество соленых копий, сейчас это «Соледар», и так далее. Интереснее всего смотреть на сроки обращения, затем на валюту и купоны.
«И на работе, и вне работы я занимаюсь только тем, что считаю важным»
— Как вам удается «объять необъятное»: работать на топовой позиции в крупной компании, вести свой канал, регулярно писать комментарии в Good Bonds, быть публичным экспертом и ведущим онлайн- и офлайн-мероприятий Ассоциации владельцев облигаций (АВО)? Где берете силы, вдохновение и как их восстанавливаете?
— Наверное, прежде всего помогает принцип Парето: 20% усилий дают 80% результата. И на работе, и вне работы я занимаюсь только тем, что считаю важным, а то, что менее значимо, стараюсь отсекать. Это помогает сконцентрироваться. Раньше у меня были десятки чатов в Телеграме, сейчас все они в архиве. Утром и вечером читаю Good Bonds, комментирую интересные для меня темы. На этом всё.
Ведение своего канала — для меня хобби, я получаю от этого удовольствие. Как, впрочем, и всё, чем я занимаюсь. Я не еду каждое утро в офис, как обычно описывается, с мучениями и так далее. Я еду с удовольствием. Понятно, что на работе я занимаюсь тем, чем нужно заниматься. Но в том же телеграм-канале«Манька Аблигация» я пишу про то, что интересно лично мне, а не про то, что от меня хотят услышать.
Поэтому мне не нужно перелопачивать весь облигационный рынок еженедельно, анализировать скринеры, рассказывать, что там такого происходит. «Манька» — это канал трейдера, и я пишу то, что мне приходит в голову, что занимает в данный момент.
— Вы сделали канал публичным, то есть делитесь своими мыслями с подписчиками, которых уже больше восьми тысяч человек. Почему вы это делаете?
— Это просто для души — точно так же, как я пишу записки на исторические темы на специализированных форумах. Никакой монетизации у «Маньки» нет и не планируется.
— Как вам пришла мысль создать свой телеграм-канал? В чем была его идея на старте, претерпела ли она изменения с тех пор?
— В то время Гарри (ник Harry Lime — Илья Винокуров, член Совета Ассоциации владельцев облигаций. — прим. Boomin) завел свой канал ради интереса. Я решил, что тоже хочу попробовать. Помню, как Дмитрий Адамидов (основатель телеграм-канала Angry Bonds. — прим. Boomin) говорил тогда, что канал нужно не просто открывать, а в первую очередь наполнять контентом. Мол, легко начать, продолжить сложно. Контент «Маньки» формировался сам собой: первый пост от 3 декабря 2019 г.— анализ АО ИМ. Т.Г. Шевченко, потом КЭС, затем «Дэни Колл» — тогда он еще торговался. В какой-то момент бросать было уже жалко, посты продолжались и продолжались, и в итоге канал стал таким, каким знают его сейчас.
Я не стараюсь делать тексты понятными, не стараюсь провести ликбез для начинающих инвесторов, мне важно говорить о том, что волнует лично меня.
Есть телеграм-канал, его ведет трейдер из «Ренессанса», у него две или три тысячи подписчиков. Я сам что-то понимаю, что-то нет, но мне всегда интересно читать. Автор явно, как и я, не для монетизации сделал свой канал, а просто ему хочется иногда сказать миру всё, что он думает. Вот у меня примерно то же самое.
— А есть ли у вас какие-то точки соприкосновения как автора телеграм-канала «Манька Аблигация» и как члена Совета АВО — публичного эксперта и ведущего онлайн- и офлайн-мероприятий?
— Это разные вещи, потому что канал — мой личный блог, где я публикую какие-то свои мысли, впечатления и так далее. А деятельность от лица АВО — уже совсем другая история. Да, это тоже хобби, но оно накладывает определенные ограничения.
Например, если я веду какой-то эфир и понимаю, что его смотрят начинающие инвесторы, то должен быть более тщательным в выборе формулировок, обязан более четко спрашивать эмитента о чем-либо, потому что это уже не просто заметка в личном канале, это ответственность.
— Часто ли к вам потом обращаются представители компаний, привлекательность бумаг которых вы оценивали в качестве «Маньки Аблигации»? Что чаще просят — удалить пост или дать комментарии/пояснения?
— Если говорить про «Маньку Аблигацию», то я мало разбираю компаний, потому что чем глубже погружаешься в эмитентов ВДО, тем страшнее становится. Понятно, что со временем начинаешь понимать, на что нужно обращать внимание, а на что особо не стоит, интуитивно чувствуешь, что вот здесь у них что-то не то, несмотря на красивую отчетность... Я еще 22 декабря 2019 г. высказал свое мнение по «Дэни Колл»: «Отчетность великолепна, всё остальное отвратительно». Сейчас я бы такое, наверное, уже не написал, меня читает большое количество людей, которые при случае скажут: «Что за манипуляция рынком»?
— То есть вы стали более осторожны в формулировках?
Да. По многим эмитентам я понимаю, где у них слабые места, но это только потенциально слабые места. Сработают эти риски или нет, никто не знает.
Есть, например, «Центр-Резерв», про его риски говорят уже два с лишним года. Ничего, работает, размещается. Может быть, и дальше будет продолжать это делать, а может быть и нет — здесь сложно сказать. Поэтому я предпочитаю не говорить, если не могу документально это доказать.
«Ситуация с «Дэни» показала, что «физиков» никто не воспринимает всерьез»
— Вы стояли у истоков возникновения Ассоциации владельцев облигаций. Как вообще родилась эта идея?
— Я бы разделил процесс на две части: сначала создание чата Good Bonds, а потом уже АВО. Повлияла на их возникновение, прежде всего, ситуация с «Дэни Колл». Если помните, сначала было достаточно сплоченное комьюнити инвесторов — чат Angry Bonds. Потом начались разногласия, как раз связанные со скандалом вокруг «Дэни»... Все эти пресловутые выкупы по оферте, когда у кого-то что-то выкупали, у кого-то нет, запрещали в чате критиковать «Дэни» и так далее. Тогда родилась идея альтернативного сообщества.
Good Bonds создавался как нечто абсолютно независимое от кого бы то ни было — от других чатов на облигационную тематику, от эмитентов, от любых организаторов. Он был создан как информационное пространство, в котором частные инвесторы могут говорить всё, что хотят, соблюдая, конечно, нормы закона и вежливости.
Никто — ни организатор, ни владелец чата — не может сказать участнику, что, мол, нет, такого говорить нельзя.
Опять-таки ситуация с «Дэни» показала, что «физиков» никто не воспринимает всерьез. Задолго до дефолта мы пытались обратить внимание рейтингового агентства, что у этих товарищей всё плохо, но никто даже особо не отреагировал. Реакция появилась достаточно поздно, чуть ли не когда случился дефолт.
Стало ясно: чтобы вести равноправный диалог, частным инвесторам необходимо объединяться, — так появилась Ассоциация владельцев облигаций.
— Насколько вы довольны результатами деятельности АВО за эти почти три года? Как распределены роли между членами Совета АВО?
— Прежде всего, АВО — это стартап, и, как в любом стартапе, каждый занимается тем, чем хочет. Естественно, есть и пересечения. Например, у нас есть бывший профессиональный аудитор, который умеет писать зубодробительным канцелярским языком обращения в ЦБ, на биржу и так далее. Это Алексей Пономарев. Именно он добился того, чтобы НДФЛ с купонов взимался в конце года, а не сразу.
Нельзя сказать, что в АВО у каждого есть конкретные полномочия — кто сколько готов тянуть, тот столько и тянет. Кто-то занимается общением с регуляторами, кто-то — со СМИ, кто-то — с участниками рынка... Я больше занимаюсь аналитикой. У нас, к сожалению, нет своего постоянно работающего юриста, но мы периодически их нанимаем. Конечно, высокомотивированный юрист, который так же, как и мы, входил бы в Совет АВО, нам бы не помешал, потому что чувствуется его нехватка.
Тем более, что АВО занимается и законотворческой деятельностью. Например, за это время удалось добиться внесения ряда изменений в законодательство, направленных на защиту интересов владельцев облигаций и более справедливое налогообложение их доходов.
Уникальное бизнес-преимущество Ассоциации в том, что все эти три года она использует труд высокомотивированных, высококвалифицированных и высокооплачиваемых специалистов абсолютно бесплатно.
Меня, того же Алексея как аудитора, Гарри и так далее.
— А что вас заставляет бесплатно заниматься этим делом?
— Ходит версия, что товарищ под ником «61» (Александр Беркунов, член Совета Ассоциации владельцев облигаций. — прим. Boomin) забрал у нас паспорта. Ну а если без шуток, то даже не знаю... Это просто увлекательно. Есть же известная сцена из «Тома Сойера» про покраску забора, когда ребята платили ему за право покрасить забор, потому что это было им интересно.
— Что бы вы отметили как самое важное из того, чего АВО удалось добиться за эти три года?
— Появилась общественная организация, отражающая интересы частных инвесторов на рынке облигаций. Периодически мы и акций касаемся, но в основном наша специализация — это, конечно, бонды. Появился субъект, с которым, с одной стороны, могут говорить участники рынка, прежде всего инфраструктуры — биржа, НРД, ЦБ, с другой стороны, который сам прекрасно понимает нужды инвесторов, так как из них и состоит, и который может их донести до первых. Мы же не говорим, что боремся за мировую революцию. Мы боремся за достаточно простые вещи, которые тем не менее важны. Сейчас, например, выявилась проблема: когда неожиданно меняется дата отсечки по купону, люди, которые купили бумаги на вторичном рынке с НКД, затем купон не получают и, соответственно, теряют часть своего дохода. Нельзя сказать, что всё это какие-то суперважные вещи, это просто day-to-day бизнес, который тоже нужно кому-то защищать.
— Та же ситуация с банком ВТБ была урегулирована достаточно быстро. Как вам это удалось?
— В этом случае мы также не просили чего-то сверхъестественного. Ведь у тебя же (брокера. — прим. Boomin) была возможность выбора — перечислять купон на банковский или брокерский счет. Ну верни ты ее! Представители АВО действительно не просят ничего такого, что было бы тяжело для контрагента. В случае с ВТБ было так же: мы обратились, они провели собственный анализ, потом известили нас о том, что готовы вернуть всё как было — перечислять купон туда, куда захочет клиент. Так разрешилась ситуация с брокерским счетом. Сейчас мы продолжаем взаимодействие в части индивидуальных инвестиционных счетов (ИИС). Надеемся, что в ближайшее время брокер обеспечит возможность получения на банковский счет купонов и дивидендов по бумагам, находящимся в периметре ИИС.
— Так или иначе, но сейчас АВО удалось добиться того, что профучастники уже не могут оставить обращение частных инвесторов без внимания...
— И так, и не так. Мне просто не хотелось бы, чтобы у АВО создавался ложный образ великой ассоциации, которая может зайти куда угодно и с полпинка открыть любую дверь. Это не так. Прежде всего, мы всегда обращаемся с рациональными предложениями. Все наши инициативы достаточно разумны, и люди, на которых мы выходим, это понимают. Мол, ладно, если закон требует, чтобы НДФЛ взимался в конце года, то больше не будем взимать его в начале; если человек купил бумагу с НКД, а потом не получил купон, это тоже нехорошо и ситуацию надо как-то наладить.
Вопрос только в том, что все эти действия требуют от условных банков, брокеров, биржи и т.д. определенных усилий, то есть должны поработать их IT-специалисты, должны быть переделаны программы и регламенты. Конечно, всем лень и никто просто так напрягаться не будет. И здесь как раз нужна АВО: мы просто являемся дополнительным камешком, который помогает сдвинуть чашу весов туда, куда нужно частным инвесторам.
— А что, на ваш взгляд, прежде всего мешает работе АВО?
— Прежде всего отсутствие денег. И, во вторую очередь, активных людей, готовых работать бесплатно.
Не проблема привлечь крупного брокера в партнеры, получать спонсорские деньги и жить припеваючи, но не хочется. Потому что и чат Good Boonds формировался как площадка, свободная от любого влияния, и Ассоциация создавалась по тому же самому принципу, и менять его никто не будет.
Могли бы мы защищать владельцев облигаций бесплатно? Совсем бесплатно, наверное, нет. По еврооблигациям, например, люди приходят и говорят: «Помогите нам судиться». Ну, хорошо, но для этого надо нанять юриста, а он без гонорара работать, скорее всего, не будет. А если и будет, то года два-три уйдет на суды, потом он взыщет деньги, затем ему надо будет добиваться оплаты своих услуг... Короче, работы будет много, а денег мало. Потому юристы к нам особо и не стремятся. Но если бы у АВО средств было больше, мы могли бы что-то придумать.
Поэтому мы ищем источники финансирования, которые позволят нам сохранять нашу независимость. Они потихонечку находятся и, соответственно, чем больше их будет, тем больше будет возможностей для защиты прав инвесторов.
— Как становятся членами АВО?
— Во-первых, они должны быть готовы тратить свое время на Ассоциацию. Во-вторых, от того, что они тратят свое время, должна быть какая-то польза. Чем человек может заниматься? Он может заниматься общением со СМИ. Он может заниматься анализом эмитентов. Он может заниматься вопросами налогообложения... Если кандидат в члены АВО, например, работает в лесной отрасли, он может заниматься анализом конкретного «лесного» эмитента или рассказывать про то, что на этом рынке вообще происходит. У него должно быть желание что-то делать, и у него должны быть какие-то знания.
— Вы много общаетесь с частными инвесторами. Насколько с 2019 г., на ваш взгляд, изменился уровень компетенций, осознанности?
— Те, с кем я общаюсь, достаточно продвинутые инвесторы, и поэтому мне сложно сказать, насколько реально вырос уровень компетенций «физиков» на рынке в целом, насколько они осознают или не осознают те или иные риски. Плюс — так получилось, что в чате Good Bonds, не буду скромничать, собраны сливки облигационного рынка, и соответственно, там поддерживается определенный уровень дискуссии. Когда я захожу периодически в другие чаты, там очень примитивные впросы... И это тоже объяснимо. Поставь меня сейчас на место зубного врача, я в принципе знаю, что нужно додолбиться до нерва, поместить какое-то лекарство, а потом запломбировать. Но если дать мне в руки бормашину, мне будет очень тяжело, хотя на словах я всё понимаю. И понятно, что когда тот же зубной врач заходит на фондовый рынок, на нем он также чувствует себя дилетантом.
— А те образовательные передачи, которые есть на канале АВО, они с этим связаны? Этакий своеобразный ликбез для начинающих инвесторов?
— Заходя на рынок, человек должен быть готов тратить свое время и силы на то, чтобы его изучать. При этом я понимаю, что нельзя быть специалистом во всем. Я же не изучаю, как мне ремонтировать автомобиль, а просто отвожу его на СТО. Невозможно, чтобы все 147 млн россиян стали знатоками финансового рынка — еще с каменного века началось разделение труда и специализации.
Но азам учиться все-таки надо, поэтому АВО развивает сейчас образовательные программы. Я уже рассказал о своих трех попытках зайти на рынок, и только при четвертой мне это окончательно удалось. Тогда я просто купил ОФЗ, они давали чуть больше дохода, чем сдача недвижимости в аренду. Имеющиеся деньги полгода лежали в гособлигациях, а я же в это время вступил в Good Bonds, начал общаться, читал, что думают другие... Примерно через полгода, в октябре 2019 г., купил свои первые ВДО — это были облигации «Обуви России».
«Если ты смотришь за бумагой хотя бы немного, она не может оказаться дефолтной, так как ты должен успеть из нее выйти»
— Успели выйти вовремя из бумаг «Обуви России»?
— Да, конечно. Но я постоянно набиваю шишки.
Мне, конечно, помогает общение в чатах, то, что люди все-таки делятся информацией — и публично, и в неофициальной переписке. Но всё равно у меня были случаи, когда я терял деньги на облигациях.
— Насколько часто вы ошибались? Были ли у вас дефолтные бумаги в портфеле?
— Нет, ни одной дефолтной бумаги у меня не было. Я ошибся с ЭБИС. На нем ничего особо не потерял, но я в то время даже не осознавал уровня наглости эмитента. Я ошибся с «Ломбард Мастером» — это было лето 2020-го. За выходные я пообщался с рядом знакомых юристов из банков, и все как один, как только слышали про 115-ФЗ, сразу говорили: «Всё, там ничего не светит». Я тут же продал эти бумаги, примерно по 99% от номинала, и забыл. И я потерял достаточно крупную сумму на небольшой компании — «Синтеком», в этот раз по собственной оплошности. Через какое-то время мы с Ильей Винокуровым обсуждали эту ситуацию, он объяснил мне сигналы, которые он четко видел, но на которые я не обращал внимания. В результате из этих бумаг я вышел примерно процентов по 60% от номинала задолго до дефолта — в августе-сентябре 2022 г.
— А ситуация с «Голдман Групп»? Почему до последнего были высокие котировки на бумаги группы? Что движет инвесторами в таких ситуациях?
— Порой инвесторы только месяца через три спохватываются, что им не приходят купоны, а компания в дефолте давно. Очень многие приходят на рынок с небольшой суммой и разбрасывают ее по 10-15 выпускам ВДО, получая высокий купонный доход. Глядишь, эмитент и не обанкротится, а если и обанкротится, то и нестрашно, ведь зачастую инвесторы покупают один-два десятка бумаг одной компании. Это не вложения на миллионы, и катастрофы от их потери не случится. Поэтому они свои бумаги даже особо не отслеживают. И, в принципе, их можно понять, потому что у них есть постоянная работа и им просто не до того, чтобы постоянно «быть в рынке».
— Как инвестору пережить дефолт, какие выводы сделать?
— Я бы не концентрировался на дефолте как таковом, потому что, по идее, если ты смотришь за бумагой хотя бы немного, она не может оказаться дефолтной, так как ты должен успеть из нее выйти. Я вообще считаю, что психология на рынке очень важна, она составляет если не половину, то как минимум треть успеха. Во-первых, точно не надо себя казнить, потому что от проявлений психосоматики в дальнейшем ты потеряешь больше. Да, ты потерял деньги — и не важно, на дефолтной бумаге или на закрытии с плечом.
Здраво и с холодным умом проанализируй свою ошибку, пойми, в чем она была, прими ее и иди дальше.
— Какие признаки говорят о том, что не стоит покупать эту бумагу?
— Давайте исходить из того, что мы говорим про человека, который использует только стратегию Buy & Hold (англ. «купи и держи». — прим. Boomin), а не про трейдера, который покупает на «первичке», а затем сразу скидывает в «стакан». Когда покупать не надо? Во-первых, когда есть вопросы к бенефициарам. Если у «Дэни Колл» вместо собственника была обозначена какая-то 25-летняя девочка, а у реального бенефициара уже имелся срок за мошенничество, то точно стоило задуматься. Я не говорю, что в такие бумаги нельзя заходить ради спекуляции — спекулятивно можно заходить во что угодно. Но если ты решил держать облигации до погашения, то лучше не покупать. В ВДО личность бенефициара играет очень важную роль.
Что касается анализа отчетности, то чем больше я погружаюсь в эмитентов высокодоходных облигаций, тем меньше я придаю ей значение как таковой, хотя есть ряд параметров, которые сложно фальсифицировать. Например, выручку подделать непросто (правда, ЭБИС и это смог), а также долг и процентную нагрузку. Их, конечно, тоже можно спрятать в случае использования факторинга или лизинга, но всё равно как-то можно отследить. Поэтому прежде всего я смотрю на эти три параметра.
Если я вижу, что долговая нагрузка растет, процентная тоже, а выручки нет, то из бумаг такого эмитента надо выходить.
На расчетные коэффициенты, типа чистый долг/EBITDA и так далее, в ВДО я не обращаю внимания, потому что очень часто данные отчетности не соответствуют реальной картине. Если отъявленные жулики типа «Дэни Колл» ее фальсифицируют в плане того, чтобы выглядело всё получше, то многие нормальные компании, наоборот, ее ухудшают, чтобы платить меньше налог на прибыль.
— А как вы как отбираете бумаги в свой портфель?
— Я торгую очень мало. В основном покупаю что-то на «первичке», и эта бумага лежит в портфеле 3-6 месяцев. За это время ее стоимость растет, я получаю хороший купон, затем ее продаю небольшими порциями, зарабатывая дополнительно на ценовой разнице. Если мы говорим про классические ВДО, а это в основном эмитенты с рейтингом от B до ВВ, сейчас купон по ним 19-20%. У меня их немного — три-шесть позиций, за которыми легко следить. В основном, это дебюты. В них вложена достаточно крупная сумма, и я прекрасно понимаю, что в случае дефолта этих компаний я не успею «выскочить» быстро и без потерь, поэтому регулярно отслеживаю информацию.
Если говорить про дефолты в целом, то, с одной стороны, на рынке сейчас очень много денег, поэтому я думаю, что проблем с рефинансированием не будет и те, кому надо, перезаймут — единственное, что по более высоким ставкам. С другой стороны, высокие ставки потихонечку будут «вытаскивать» кеш из эмитентов. Так что дефолты, если они и будут, то неожиданно и не на рефинансе, а на купоне, как в случае с «Калитой».
Важно понимать, что бóльшая часть долговых обязательств компаний — это кредиты, а не облигации. А кредиты в основном брались по плавающим ставкам. Сейчас эмитенты вынуждены платить по ставке 19-20% годовых, поэтому точно должно где-то «стрельнуть».
Возвращаясь к тому, как я выбираю бумаги:
— во-первых, смотрю на то, какой у них график погашения, предстоит ли компании крупное рефинансирование
— во-вторых, смотрю на соотношение выручки к процентным платежам, насколько она вообще покрывает проценты и основные издержки;
— в-третьих, высокий купон;
— в-четвертых, я должен понимать бизнес компании.
«Мой портфель в 2023 г. дал доходность порядка 40%»
— Можно ли прогнозировать и просчитывать апсайд (upside (англ.) — движение котировок сверх указанной цены. — прим. Boomin)?
— Я считаю, что нет. Опять же, давайте разделим. Есть краткосрочный апсайд — в первые два-три дня после размещения, который в основном зависит от искусства организатора и от сегмента рынка. А дальше уже угадать сложно. Для этого нужно быть очень сильно погруженным в рынок. Вот у Ильи Винокурова получается предугадывать, а у меня — нет. Если говорить о том, вырастет ли бумага на 10% через полгода или нет, это, по сути, мы должны спрогнозировать уровень ставок. Как показывает практика, мало кто может это сделать.
Сейчас я понимаю, что размер «ключа», скорее всего, будет меньше, но как быстро ЦБ будет его снижать — непонятно. Поэтому у меня как инвестора есть защита в виде высокого купона, который я еще долго буду получать, и есть вероятность того, что ключевая ставка все-таки будет уменьшаться, а соответственно, бумаги должны немножечко приподняться в цене.
Есть еще один важный фактор, который характерен именно для ВДО, — неэффективность рынка. Можно посмотреть выпуски «СибАвтоТранса». Недавний выпуск, который эмитент разместил в январе 2024 г., торговался с доходностью чуть больше 19%, а первые два выпуска — 17% с чем-то. Просто потому, что первый выпуск еще торгуется, а второй — нет, и потихонечку бумаги кто-то покупает, когда нужно.
И вот, понимая все эти три вещи, можно прикинуть, что, если ты купил более или менее нормальную компанию с хорошим купоном и что ставки, скорее всего, пойдут вниз, а не вверх, то твоя бумага, скорее всего, вырастет. А вот как быстро вырастет и на сколько — этого не угадаешь.
Еще один фактор, влияющий на высокую вероятность того, что уже размещенные ВДО вырастут в цене, это то, что на рынке сейчас очень много денег. Спред между инвестгрейдом и ВДО теперь не очень большой, и думаю, скоро продолжится дальнейшее его сужение просто потому, что будет приходить всё больше и больше людей, которые захотят приобрести бумаги с 18-20-процентным купоном, и даже по 105%, 110% и 120% от номинала они всё равно будут покупать.
— Денег на рынке много, как вы говорите. Откуда они?
— У этого три причины. Во-первых, деньги печатает государство. На них работает оборонно-промышленный комплекс, прежде всего. Платятся деньги участникам СВО, работает военная промышленность — работники этих заводов получают зарплату, тратят ее на что-то.
Во-вторых, работает импортозамещение. Рост гражданской промышленности и сферы услуг выше, чем рост ВПК.
И, в-третьих, всё больше людей осознают, что нужно выбирать, где должны быть твои деньги — в России или за рубежом. Очень сложно сделать так, чтобы крупные суммы были и там, и там. А значит выбирать надо и место жительства. Чтобы держать большие деньги за рубежом, ты сам должен быть там. Соответственно, тем, кто остался здесь, нужно куда-то их вкладывать. Вариантов немного — недвижимость, фондовый рынок, и всё.
— Насколько успешным для вас как инвестора оказался 2023 г.? Чем он вам запомнится?
— Наиболее успешным, конечно, прошедший год был для тех, кто торгует на рынке акций. При этом для меня — тоже. Мой портфель в 2023 г. дал доходность порядка 40%, причем без особой торговли. Идея была простой: купить облигации с высоким фиксированным купоном в январе 2023 г., подержать их полгода, затем продать по 110% в июле и перейти в «Ликвидность», потом опять потихонечку начать набирать.
— Из каких финансовых инструментов состоит ваш инвестиционный портфель?
— Наверное, 15% у меня во флоатерах и в «Ликвидности». На весь свой заработок за прошлый год я купил ТМК-27 — замещающие облигации, у которых чуть больше трех лет до погашения. Всё остальное, примерно пять-шесть позиций, — это ВДО.
— Акций совсем нет?
— В прошлом году я начал потихоньку делать среднесрочные и краткосрочные спекулятивные сделки. В «Яндекс» заходил, но слишком рано вышел, и еще в пару компаний. Но я осознаю, что для меня это только трейдинг. Я не буду долгосрочным инвестором в акции по ряду психологических причин.
— Как вы относитесь к развивающимся направлениям, например, цифровым финансовым активам (ЦФА)? Были ли пробы пера?
— Я не очень понимаю всего этого хайпа по поводу ЦФА. Я являюсь клиентом «Альфа Банка», у меня есть возможность купить ЦФА того же самого «СибАвтоТранса» под 19% на год. Но зачем? Мне лично ЦФА особо не нужны, потому что все мои инвестиции ликвидны. Крауд или ЦФА не ликвидны, поэтому я в них не пойду. С другой стороны, когда ты клиент банка, но у тебя нет брокерского счета и ты решил купить «СибАвтоТранс» или «Ростелеком», планируя держать до погашения, то почему бы и нет?
Насколько я понимаю, ЦФА прежде всего нужны для расчетов, чтобы нивелировать последствия санкций. С точки зрения долгового инструмента — пока это хайп. «Легенда» и «Джи Групп» их выпускали, компания «Казань измерение» хочет сделать дебютный выпуск ЦФА, а через какое-то время — облигаций...
Если говорить не про моду, а про реальную пользу, то ЦФА могут быть хорошей альтернативой для компаний малого бизнеса, которым нужны заимствования, но которые не хотят идти в крауд, а выпускать облигации пока не могут. Это достаточно узкий сегмент.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее о фонде «Ликвидность». Чем вам интересен этот инструмент?
— Фонд «Ликвидность» (LQDT), если мы говорим про фонд ВТБ, как и другие подобные, — это биржевые фонды, которые проводят сделки РЕПО и зарабатывают примерно в размере ставки ЦБ (минус комиссия фонда). В то, что, как многие говорят, он улетит в ад, когда все начнут выходить, чтобы купить акции или облигации, — я не очень верю. Да, он, может, немного «припадет», но не больше.
Но важно понимать, для чего тебе этот инструмент. У меня было достаточно много в фонде «Ликвидности». Потом, когда появились интересные флоатеры, часть денег я перевел в них, ключевая ставка плюс или RUONIA плюс, а часть оставил. Те купоны, которые приходят, я тоже складываю в фонд. Это, прежде всего, отличный инструмент для клиентов ВТБ, потому что, с одной стороны, у тебя нет комиссии брокера, если ты правильно покупаешь и продаешь, и у тебя нет комиссии биржи. Плюс летом исчезла разница между Т1 и Т2, и теперь любые поступления ты можешь складировать в этом фонде. Но, конечно, LQDT — это не идеальный инструмент для того, чтобы хранить деньги два-три-четыре месяца — для этого есть более интересные вещи. Это отличный вариант для того, чтобы складировать деньги на неделю, на две, даже на один день — и то неплохо.
— IPO в России проходят одно за другим. Насколько это долгосрочный тренд? Какого масштаба компании и представители каких отраслей имеют наибольшие шансы для успешного выхода на IPO? Насколько частным инвесторам сегодня интересно участвовать в IPO? Как оцениваете перспективы этого сегмента?
Практика показала, что большинство IPO были успешными. Опять-таки если обратиться к истории, перечитать того же Теодора Драйзера — «Финансиста», «Титана», «Стоика» — или воспоминания Джесси Ливермора про американскую биржу конца XIX — начала XX века, то становится понятно, что мы сейчас находимся примерно в той же стадии. У нас, по сути, дикий рынок, который Банк России пытается как-то регулировать.
У нас нормальная экономика и море «физиков», при этом им закрыли возможность инвестировать в иностранные бумаги. Поэтому, с одной стороны, для страны IPO — это хорошо, потому что сейчас этот капитал пойдет в средние по размеру компании, которые раньше не могли выйти на ту же Лондонскую биржу и которые никому не были нужны в России. C другой стороны, возвращаясь к Драйзеру, рынок пока дикий. В Америке практика Due diligence (англ. «должная добросовестность» — процедура составления объективного представления об объекте инвестирования. — прим. Boomin) возникла еще в начале XX века. Инвестбанк перед размещением должен проверить место расположения эмитента: парни с Уолл-Стрит ехали в Техас, чтобы убедиться, а есть ли на самом деле нефтяная вышка, которую они размещают. Потому что до этого было много случаев, когда на фондовый рынок выходила вообще «пустая» компания. Я уверен, что у нас будет то же самое, будут такие же кейсы. Это необходимые шаги для восстановления рынка, и для его развития это хорошо.
— А что, по вашему мнению, будет происходить с курсом национальной валюты?
— В последние 30 лет мы видим одно и то же: доллар резко стартует, рубль переоценивается в два-три раза, потом пять-шесть лет плато, потом опять то же самое. Это было в 1998-м, в 2004-м, в 2008-м, в 2014-м. Сейчас непонятно только одно: скачок уже произошел или еще нет. Мне кажется, что еще нет, и курс установится в районе 100-110 рублей за доллар. Видно же, что им худо-бедно управляют в разумных пределах, и видно, что курс рубля потихонечку опускают. До какого уровня его готовы снизить, сложно сказать.
Не знаю, что будет с долларом, но велика вероятность, что он не будет так сильно падать, как нас все пугают.
В качестве подушки безопасности на случай девальвации рубля у меня есть наличный доллар, «замещайки» и есть еврооблигации RUS-30 — на всякий случай. Я при этом прекрасно понимаю, что инвестировать нужно в рубли.
— А золото?
— Покупаю золото понемногу, как драгметалл. Сделаю небольшое отступление. Есть сага про Эгиля Скаллагримссона, знаменитого исландского скальда эпохи викингов. Там есть момент, когда Эгиль вернулся из Англии с награбленным серебром и решил осесть в Исландии. Он купил себе рабов и ферму, чтобы те давали ему фиксированный доход — аналог облигаций. Затем он купил долю в торговом корабле, который плавал между Исландией и Норвегией — условные акции. Понятно, что плавать по морю — весьма опасно и это рисковая инвестиция. А остаток серебра, который добыл в Англии, он просто закопал.
Вот, по большому счету, идеальные инвестиционные рекомендации: треть в облигации, треть в акции, треть — в металл.
— Какой инвестстратегии планируете придерживаться в этом году? Поделитесь торговыми идеями на рынке облигаций. Какие из них, на ваш взгляд, будут самыми актуальными в 2024 г.?
— Мой портфель по большей части сформирован. Во-первых, повторюсь, это низкорейтинговые высококупонные бумаги с фиксированной ставкой — трех- и четырехлетние облигации с 19-20% купоном до погашения. Моя задача — подождать, пока их цена вырастет до 110-115%, и продать. Во-вторых, есть разумный запас на средний срок в виде флоатеров.
Если будут интересные выпуски, я в них опять зайду. Пока приток кеша направляю в фонд ликвидности — до очередного нормального размещения.
Важно понимать, что мой биржевой портфель — это не все мои активы, это только одна кубышка, которая идет на высокорисковые облигации. Не надо брать все свои деньги, нести их на рынок и вкладывать в ВДО.
