Новость об американском ударе по аэродрому сирийских ВВС уже получила как первый отклик рынка, так и первый отклик различных экспертов. Рубль падает против доллара на фоне роста нефти, и это обусловлено ростом геополитических рисков. Если для нефти серьезное обострение ситуации на Ближнем Востоке – драйвер роста, то для рубля, который укреплялся в последнее время не в унисон с нефтью, а благодаря высокой доходности рублевого долга – драйвер падения. Что пересилит как определяющий фактор динамики российской валюты: дальнейший рост нефти или усиление страхов новой волны конфронтации между Россией и США по вопросам урегулирования в Сирии? Как вообще может развиваться дальше ситуация вокруг Сирии и на Ближнем Востоке в целом, и какое глобальное измерение имеют действия Трампа?
Начнем с того, что Трамп вновь подтвердил репутацию непредсказуемого политика. Удар был нанесен без какого-либо согласования с Конгрессом США, являясь сугубо его решением.
Далее, удар был нанесен на фоне переговоров Трампа и главы Китая Си Цзиньпина. За несколько часов до удара Трамп встретился в своей резиденции в Мар-а-Лаго с китайским лидером, а незадолго до переговоров состоялся официальный ужин, на котором также присутствовали супруги политиков. Удар пришелся, так сказать, на десерт, что превращает его для китайцев в яркий политический месседжд, который надо как-то интерпретировать. Китай, судя по очень обтекаемой реакции, принимает ситуацию к сведению, но не комментирует по существу. «Что касается сирийского вопроса, то КНР придерживается позиции, которая заключается в необходимости разрешения ситуации политическим путем. Сейчас Китай надеется, что стороны проявят хладнокровие и сдержанность, чтобы не допустить эскалации напряжения», – заявила на брифинге официальный представитель китайского МИД Хуа Чуньин.
Удар был нанесен накануне визита Госсекретаря США Тиллерсона в Москву, и, естественно, никак не улучшает фон для налаживания российско-американских отношений, на которое многие надеются с момента избрания Трампа президентом США. По мнению президента Путина, атаки США являются актом агрессии против суверенного государства. «Этот шаг Вашингтона наносит существенный урон российско-американским отношениям, и без того находящимся в плачевном состоянии», – заявляет пресс-секретарь президента Песков. При этом СМИ сообщают, что Вашингтон и Лондон начали разрабатывать планы ужесточения санкций против России на тот случай, если Россия и дальше продолжит поддерживать сирийского президента Асада.
Союзники Вашингтона в Европе, разумеется, на словах поддерживают Трампа. Также однозначно проамериканскую позицию заняла Турция, призвав Россию отказаться от поддержки Асада.
Позиция Ирана предсказуема и негативна по отношению к вмешательству США: в заявлении иранского МИД говорится, что удары США только укрепят позиции террористов.
В сухом остатке мы в преддверии визита Тиллерсона в Москву, имеем следующее.
Во-первых, консолидацию под эгидой США суннитской стороны сирийского конфликта. Ранее, пока США концентрировались на действиях против ИГИЛ в Ираке, на сирийском фронте за лидерство среди суннитов негласно конкурировали арабы и турки. Ни те, ни другие не в силах оказать существенного давления на Асада и Россию, ни даже на Иран, и повлиять на ход конфликта таким образом, чтобы Асад проиграл. Кроме того, и турки и арабы являются сопоставимыми силами в сирийском конфликте. Арабы богаты, но их военное участие в конфликте затруднено. Турки могут вмешиваться в конфликт своей армией, но большая война им, учитывая серьезные спровоцированные внутриполитическим кризисом экономические трудности, не по средствам. И потом, если даже Асад проиграет, как арабы и турки могут поделить победу? Это проблема, связанная с отсутствием явного лидерства, затрудняла формирование реальной антиасадовской коалиции. Если атаку Трампа воспринимать как заявку на открытое и непосредственное вступление в сирийскую войну, то проблема лидерства для суннитской стороны решена.
Во-вторых, подтверждение нейтралитета Китая. На словах Китай всегда поддерживал точку зрения России, осуждавший «либеральные интервенции», но на деле Китай никак не осудил последние действия Вашингтона, ограничившись лишь призывами к сдержанности.
В-третьих, мы имеем, де-факто, консолидированную с Ираном позицию России, а Иран был объявлен Трампом врагом и террористическим государством еще во время предвыборной кампании.
Наконец, в-четвертых, мы получили продолжение силового месседжа американцев в начавшемся обсуждении ответственности России за «военные преступления» Асада в Сирии, в качестве соучастника, поскольку Россия является союзником Асада. И это повод никак не к разрядке, но к новому витку напряженности в отношениях Москвы с одной стороны, и Вашингтона, Лондона и Брюсселя, с другой стороны.
За время с начала президентства Трампа кто-то уже привык к тому, что его внешнеполитические шаги начинаются с громких слов и угрожающих жестов. Например, с Европой Трамп пытается говорить, угрожая валютной войной и поддержкой центробежных тенденций в ЕС. Также известна его жесткая критика валютной политики Китая и Японии. Силовая акция в Сирии на фоне встречи с лидером Китая – явная демонстрация силы китайской стороне. Кроме того, если кто-то думал, что Трамп изоляционист, подобная акция призвана показать ошибочность подобного мнения. Ну и, безусловно, адресатом силовой акции является и Россия, и эта акция явно дает понять Кремлю, что переговоры с ним будут вестись с позиции превосходства. Что, впрочем, не исключает возможности каких-то выгодных сделок. Просто политический торг, наподобие торга в «голландском аукционе», начнется с высокой планки давления, которую американцы затем начнут снижать, как бы демонстрируя движение навстречу партнеру.
С одной стороны, не стоит переоценивать действия Трампа. Если посмотреть на прямой ущерб Асаду от американской атаки, он, практически, отсутствует. Это, пока что, холостой выстрел, а невступление США в сирийскую войну в качестве полноценного участника конфликта. С другой стороны, это выстрел, который напоминает о возможностях США всем участником конфликта, и не стоит недооценивать этот выстрел. Это не пустое сотрясание воздуха, и не действие, которое должно иметь для Трампа лишь внутриполитическое измерение, как полагает ряд наблюдателей.
Это действие, явно лежащее в русле озвученной Трампом ранее антииранской ближневосточной повестки дня, и оно, соответственно, является частью стратегии. А раз так, то это – начало нового тренда роста ближневосточных геополитических рисков. Именно в таком качестве и нужно воспринимать американскую атаку с точки зрения ее влияния на глобальный рынок. И если принять, что мы стоим в начале нового тренда роста ближневосточных рисков, это позволяет дать некоторые сугубо практические рекомендации.
Во-первых, это позитивно для нефти, а сравнительно дорогая нефть – то, что хорошо для американских нефтяников и, как следствие, для выполнения программы Трампа по обеспечению полной энергетической самодостаточности США. И это – внутриполитический мотив Трампа, повод продолжать такую политическую линию. Рост нефти может спровоцировать новую волну ее перепроизводства, но здесь у Трампа есть антииранский козырь – он может отменить сделку с Ираном, заключенную Обамой, и убрать Иран с нефтяного рынка. Это уберет как излишек предложения нефти, так и напряженность в отношениях США и арабов, как конкурентов на глобальном нефтяном рынке.
Во-вторых, это позитивно для золота, которое «питается» плохими новостями, и, вероятнее всего, будет дорожать даже на фоне сильного доллара. Но будет ли доллар сильным, если начнут расти риски разгорания ближневосточного пожара? По отношению к евро и йене вряд ли, потому что доллар в последнее время ведет себя как проциклическая валюта, а не как валюта-убежище. Он растет вместе с ростом аппетита к риску и американского рынка, в противном случае он снижается. А раз он будет снижаться, рост ближневосточных рисков хорош и для американской внешней торговли.
Что хорошо для американской внешней торговли, опять же, становится внутриполитическим мотивом Трампа, поводом продолжать такую политическую линию. А раз так, то, в-третьих: не стоит ставить на падение евро и йены к доллару, пока растет неопределенность, даже если ФРС и дальше станет ужесточать денежную политику, а американская экономика демонстрировать дальнейшее улучшение своего состояния.
В-четвертых, это может быть очень позитивно для рубля и российского рынка, если Путин воспользуется демонстрацией намерения Вашингтона усилить присутствие на Ближнем Востоке для того, чтобы отойти в сторону, что, видимо, и будет ему предложено. Путин может сохранить хорошую мину при плохой игре: уступить дорогу сильному, получив свою выгоду, которая может заключаться не только в росте экспортных доходов, но и в каких-то гарантиях сохранения присутствия России в регионе. Однако, зная подозрительность Кремля во всем, что касается неформальных политических сделок, не стоит ожидать, что Россия и США достигнут каких-то стратегических договоренностей. Можно ожидать и прямо противоположного: роста конфронтации вплоть до ужесточения санкций.
Идеальной линией поведения России с точки зрения баланса интересов экономики и политики сейчас становится встречное нагнетание ситуации и демонстрация грозных намерений и жесткой риторики, но на фоне отсутствия реальных действий, которые могли бы подвигнуть американцев к каким-то реальным антироссийским шагам, вроде ужесточения санкций. Именно это, похоже, мы уже и наблюдаем, и в этом, возможно, кроется простой ответ на вопрос, почему российская ПВО, которая поставлена защищать небо Сирии отнюдь не от ИГИЛ, бездействовала в ответ на американскую атаку. Нет военного смысла отвечать на холостой выстрел, тем более нет смысла таким ответом давать американцам реальный повод для давления. Но есть смысл в ответной жесткой риторике, обвинениях во вмешательстве во внутренние дела Сирии и подрыве доверия накануне переговоров, которую мы слышим из Кремля. Она поддерживает рост нефти, обозначает встречную позицию России на предстоящих переговорах с американцами, а также поддерживает необходимый градус напряженности во внутренней политике, для которой образ сильного внешнего врага давно стал жизненно-необходимым.
Ситуация для рубля и российского рынка складывается неопределенная. Спектр открывающихся возможностей – от укрепления рубля до уровней ниже 50 за доллар на фоне роста нефти, если США всерьез берутся за Асада, а Россия бесконфликтно уступает им дорогу, до девальвации рубля в район 70 за доллар (для начала) на фоне новой волны роста рисков конфронтации России и США, и, как следствие, бегства керри-трейдеров из российского долгового рынка. А на иностранцев сегодня приходится около 30% объемов рынка ОФЗ.
Можно с хорошей уверенностью сказать одно: время низкой волатильности на российском рынке на какое-то время уходит. И пока высокая неопределенность будет сохраняться, стратегия керри-трейд будет терять эффективность. Если в последние месяцы мы наблюдали укрепления рубля даже при падении нефти, т.е. сильный однозначный тренд падения цены нефти в рублях, то сейчас этот тренд развернулся. И тренду роста нефти относительно рубля будут рады в правительстве России, озабоченном падением налоговых поступлений от экспортеров из-за «избыточного» (с точки зрения правительства) укрепления рубля.
Работоспособной торговой идеей становится идея покупки нефти против рубля или индекса РТС. Золото против рубля или российских акций в этой ситуации также выглядит привлекательной инвестиционной идеей.
Другая аналитика
