В начале мая российские политики и экономисты в очередной раз возрадовались росту цен на нефть, хотя опыт прошлого года должен был бы их научить, что ничего хорошего данная тенденция для нас не несет. И дело не в пресловутой зависимости от «нефтяной иглы» и не в том, что страна не может «правильно» развиваться, пока «сидит на трубе».
В условиях, когда мировая экономика развивается устойчиво, экспорт топлива в качестве основы для роста промышленности ничем не хуже, чем опора на любой другой сектор. Проблема в том, что в очередной раз рост цен на сырье не имеет ничего общего с подъемом мировой экономики, хуже того, является препятствием для преодоления кризиса. Иными словами, ситуация в глобальном масштабе ухудшается. За это придется платить, причем очень дорого.
Повышение цен происходит на спекулятивной основе, биржевые игроки просто перераспределяют и присваивают себе деньги, брошенные правительствами на борьбу с кризисом. До реального сектора эти средства в очередной раз не доходят, причем не только у нас в России, но и по всему миру. Потому рецессия продолжает углубляться, несмотря на все победные заявления политиков и экспертов. Впрочем, по опыту прошлого года пора уже понимать, чего стоят эти заявления.
Спрос продолжает падать, люди продолжают терять работу. Ипотека мертва. И так по всему миру. Некоторые признаки оживления наблюдаются там, где государство само по себе начинает широкомасштабные инвестиции, как это происходит в Китае. Но инвестиции, которые делает пекинское правительство в инфраструктуру, улучшая картину статистически, на деле не решают проблем китайской промышленности. Предприятия, составляющие основу новой индустриальной экономики Поднебесной, ориентированы на экспорт в США и Западную Европу, а потому от строительства дорог в китайской глубинке им не холодно и не жарко. Чтобы подняться, им нужен резкий рост спроса на текстиль, игрушки, холодильники и автомобили в Америке. Но этого нет.
В России спрос падает катастрофически именно на ключевые промышленные товары, например на автомобили. Продажа импортных машин упала более чем наполовину, но отечественные производители от этого мало выиграли, ибо спрос на их продукцию тоже упал. Иными словами, приходится констатировать, что меры, направленные на спасение автопрома, ожидаемых результатов не принесли. Перераспределение рынка происходит довольно активно, но не между российскими и западными компаниями, а между отдельными фирмами и даже отдельными марками внутри одной компании. В каждом сегменте рынка наиболее экономичная модель теснит своих конкурентов, но рынок в целом продолжает проседать.
Рост цен на нефть на фоне продолжающегося глобального спада производства и потребления – не симптом оздоровления экономики, а очередное доказательство неразрешенности системных противоречий, фактор дальнейшего углубления кризиса. Эта ситуация великолепно иллюстрирует общий парадокс рыночной экономики: краткосрочные действия и интересы в системе не только не совпадают с долгосрочными, но зачастую и противоположны им, однако игроки должны ориентироваться именно на краткосрочные факторы, иначе проиграют.
Спекулянты, контролирующие сырьевые рынки, заинтересованы в росте цен. Потому они используют любую возможность – хорошую отчетность какого-либо банка, речь американского президента, успокоительные заявления известного эксперта, чтобы поднять цены. Игра на повышение всегда легче и выгоднее, чем попытки сделать деньги в условиях падающих цен (хотя технически и это возможно). Другое дело, что в данном случае спекулянты играют против реальной экономики. Играют сразу в двух смыслах. С одной стороны, они наносят реальной экономике конкретный ущерб, сдерживая развитие производства завышенными ценами в условиях слабого спроса. Иными словами, углубляют и продлевают рецессию. А с другой стороны, рано или поздно спад, продолжающийся в реальном секторе, всё равно обрушит цены. Игра на повышение опять сменится неконтролируемым обвалом. В перспективе выиграть, играя против реальности, невозможно. Но в краткосрочной перспективе очень даже можно нажиться. Главное вовремя почувствовать наступление перелома и «спрыгнуть» с тенденции.
Биржевой игрок, добивающийся повышения цен в условиях кризиса, наносит прямой материальный ущерб обществу, однако если он всё сделает правильно, то за свои действия он не только не понесет наказания – он будет вознагражден.
Кризис выявляет несостоятельность системы, в конечном счете его жертвой может оказаться весь механизм биржевой торговли, на смену которой придут скоординированные на межгосударственном уровне прямые поставки и долгосрочные контракты. Однако для этого необходимо внести в мировую и национальные экономики хотя бы некоторую долю общественного планирования. Этот вопрос был в значительной мере решен после Второй мировой войны, и парадоксальным образом плановое хозяйство советского блока было немаловажным фактором устойчивости и предсказуемости мировой экономики в целом, обеспечивая стабильный спрос и стабильные поставки в долгосрочной перспективе. Но сейчас, когда смешанная экономика – как в мировом масштабе, так и в большинстве конкретных стран – ушла в прошлое, рыночная стихия демонстрирует всю свою разрушительную силу.
Главный урок, который правительствам ещё предстоит извлечь из кризиса 2008–2012 годов (если, конечно, спад к 2012 году действительно закончится), состоит в необходимости подавления или прямого запрета биржевой игры на товарных рынках. Эта биржевая игра оказалась мощнейшим фактором обескровливания реального сектора, создания диспропорций между спросом и предложением, она стимулирует инфляционные процессы. Торговля стратегическим сырьем и продовольствием должна быть выведена с биржи и регулироваться долгосрочными межгосударственными соглашениями. Достаточно сравнить нестабильность на нефтяном рынке с относительной устойчивостью газового рынка, чтобы почувствовать разницу. Несомненно, поставки газа тоже зависят от конъюнктуры, но в силу технических причин их объемы, цены и сроки не могут зависеть от стихийных колебаний биржи. В итоге мы не видим здесь ни резких скачков, ни мгновенных падений. Правда, соперничество интересов и конкуренция приобретают тут форму политического конфликта, как в случае российско-украинских отношений. Но, как ни странно, такие стычки гораздо более предсказуемы и управляемы, чем скачки цен на рынке, зависящие от «настроений» или игры частных спекулянтов. А главное, все эти противоречия не приводили бы к открытым конфликтам, если бы у правительств не было в раздувании подобных межгосударственных кризисов прямой заинтересованности. Как только «спрос» на межправительственный конфликт исчезает, он гасится в течение считанных часов, если даже не минут. Может оказаться достаточно телефонного разговора между Тимошенко и Путиным...
Однако вернемся к текущей ситуации. Антикризисные меры по всему миру в очередной раз оказались направлены на помощь тем, кто виновен в кризисе. И, как следствие, привели к тому, что причины, породившие кризис, не только не устраняются, но, напротив, усиливаются. По существу, господствующая сейчас на глобальном уровне «антикризисная» политика является важнейшим фактором углубления и затягивания кризиса, она блокирует стихийные процессы, которые могли бы привести к оздоровлению экономик за счет «выбраковки» провалившихся компаний и структур, но одновременно не создает механизма для эффективного государственного участия через новую инвестиционную политику, социальные преобразования и регулирование рынков.
Представьте себе, что вору, обокравшему граждан, суд вместо наказания давал бы щедрое денежное вспомоществование, поскольку факт кражи наглядно доказывает: её виновник нуждался в деньгах. Мало того, что пострадавшая от краж публика компенсирована и удовлетворена таким вердиктом не будет, но и кражи не прекратятся. Они станут, наоборот, более массовыми и наглыми, поскольку доказано, что такое поведение не наказывается, а поощряется. А поскольку у наших «судей» своих денег нет, им придется уже на законном основании изъять средства у однажды уже обворованных граждан. Иначе выполнение вердикта окажется под вопросом.
Главным результатом такой политики в среднесрочной перспективе становится даже не усугубление кризиса, который довольно быстро (скорее всего, к концу лета) вернется в форме «второй волны» увольнений, банкротств и закрытия предприятий. Затем мы снова увидим падающие цены на нефть, всплеск инфляции и панику среди банковских вкладчиков. Это, по крайней мере, вполне предсказуемые события, к которым можно подготовиться. Гораздо серьезнее то, что «вторая волна» кризиса будет сопровождаться растущим неверием населения в способность властей что-то сделать для изменения ситуации.
Уникальная особенность нашего времени в том, что данные процессы начинают почти синхронно происходить во всем мире. И события в одной части планеты стремительно резонируют с событиями, происходящими в других местах. Информация распространяется быстро – с непредсказуемыми (для правительств) последствиями.
Политики и биржевые игроки всё время говорят, что суть антикризисных мер в восстановлении доверия. Тезис спорный, но ещё более спорными являются сделанные из него практические выводы. Похоже, главный вывод, который делают мировые политики из опыта последних двух лет, состоит в том, что врать надо иначе, врать надо убедительнее. Между тем проблема не в количестве и качестве красивых и успокоительных слов, публикуемых оптимистических докладов и радужных экспертных прогнозов, а в том, что срок, в течение которого жизнь разрушает подобные «веселые картинки», становится раз от раза всё короче.
Увы, кризис доверия не будет преодолен. Ибо трудно доверять тем, кого постоянно уличаешь во лжи...
Автор: Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений
Источник: Взгляд
Комментарии отключены.
