Если, столкнувшись с неприятностями, человек смажет мочку уха слюной и глубоко выдохнет через нос, он легко справится с ними. Это средство следует держать в тайне от других. Более того, если человеку в голову прилила кровь и он смажет слюной верхнюю часть уха, скоро к нему вернется спокойное расположение духа.
Хагакуре (Сокрытое в листве). Из Книги десятой. с 1709 по 1716 годы
За серебряным мостом возвышался еще один, под которым завывал ледяной ветер и бушевали кровавые волны. Здесь не умолкали вопли и стенания.
– А чем знаменит этот мост? – спросил Тай-цзун.
– Это Мост страданий, – отвечал Цуй Цзюе. – Когда вы, ваше величество, вернетесь в царство света, постарайтесь непременно рассказать о нем.
В реке Водовороты и пороги, И грешники Висят над крутизной, Узка над бездной Полоса дороги, Людей пронзает Ветер ледяной. Внизу клокочет Огненная лава, Вскипает где-то Яростный поток, О нет, здесь невозможна Переправа! …С косматой головою, Босоног, Спасенья ищет грешник – Бесполезно! Ведь мост высок – Немало сотен чи, Нет поручней – Летит несчастный в бездну, И там его хватают Палачи… Невестки, Не послушные свекрови, Развратницы – Без чести и стыда – Для вас теперь Бушуют волны крови, От кары Не уйти вам никуда! Наги вы – Платья брошены на сучья, Здесь злобных духов Вечен грозный вой, Здесь псы и змеи Будут падших мучить, Здесь – демон зла С коровьей головой…
У Чэн-энь Путешествие на Запад, (ок.1570г.) глава ХI
Вот человек Остаётся один, Больше не нужен, Никем не любим. Оставшись один, умирает мгновенно. Это случается одновременно, С тем, когда он остаётся один.
Главным математиком в моей жизни был Федорыч. В своей маленькой кухне он собирал лучшие умы Академгородка из части молодежи, а приходили еще и опытные полевики, археологи, геологи, рядовые кандидаты, а бывали и доктора наук. Все пили только крепкий черный чай без сахара, потому что ни сахару, ни спиртного Федорыч не терпел, и все курили, как в курной избе, при этом сам Федорыч курил одну за одной исключительно папиросы Беломор.
В извечной клетчатой ковбойке нараспашку, терзая лохматые волосы и хватаясь за черную густую бороду, Федорыч носился из кухни в комнату, возвращался, снова убегал и беспрерывно фонтанировал идеями. Весь круг мировых научных проблем интересовал его непосредственно лично, и все их он готов был немедленно решить или хотя бы предложить путь, который ему, Федорычу, казался прямым и ясным, как железная дорога в светлое будущее.
В углу всего полагал Федорыч математический анализ и расстановку сил. Так он подходил к философии, к истории народов, к земным познавательным наукам, и к самой культуре как она есть.
Вот он полагал такой порядок учета находок в археологии, как располагать их в каждом квадрате пространства, выстраивая полное понимание объемного вида культурного слоя, а вовсе не плоскости мышления, которым страдали многие классические археологи. Он предлагал схемы, рисовал и убеждал собравшихся начальников отрядов и молодежь , которая, как я, сидела, раскрыв от изумления рот, что это единственно правильный подход и это окно будущих открытий движения народов по земле, и это то, что нам надо знать, знать непременно так и непременно сейчас!
Тут же он срывался в смежные темы и хватал то Гегеля, то Фейербаха, топтал, как мог, Маркса и утонченно шутил над Ницше, говоря, что если бы все эти люди хоть немного понимали в математике, то непременно бы улучшили свои работы до состояния солнечного блеска, а так, без математики они остаются обычными трудами научных муравьев. И смеялся, и рассказывал тут же анекдоты из жизни физиков.
Федорыч выпивал чаю столько, что становилось страшно за его здоровье, а затеянные им жаркие споры приводили в кухне к таким прорывам, что впоследствии многие самостоятельные археологи не раз и не два вспоминали Федорыча добрым словом, а уж пригласить его в отряд во время его отпуска считалось делом первой степени. Потому что Федорыч был не только математик, убедительный спорщик, философ, но и поэт, а еще прекрасный повар, что крайне ценилось в любом полевом братстве.
И я уверен, что где-нибудь на Денисовой пещере или в альпийских лугах Кош-Агача, степях Джазатора и в долинах Юстыда, Уландрыка или Коксу до сих пор витает его дух и до сих пор воплощаются в жизнь его идеи, ставшие перед веком компьютеров первыми среди идей и предвосхитившие этот век вперед, как может только предвосхитить всемогущее время гений.
Давно отзвучало, отстучало, давно замолчало, остановилось от инфаркта неугомонное сердце Алексея Федоровича. Никто более не пьет чай в его маленькой кухне, не курит Беломор, не поднимает в непосильную высоту проблемы, доводя споры до раннего утра, когда спорщики с красными лицами, наконец, спохватываются времени и скоро отправляются по домам, где их потеряли родные и ждут заброшенные дела, статьи, отчеты и планы.
А я вспоминаю, как будто это было вчера. И вновь вижу Федорыча с его всклокоченной бородой и горящими черными глазами и слышу его хрипловатый голос, который доказывает, что только математика, только поиски, вечные поиски и только мысль, мысль бегущая по волнам памяти, только она способна сдвинуть и обязательно сдвинет гранит, под завалами которого лежат неизведанные и таинственные области человеческой природы и подвластной ей своенравной науки!
Когда Набэсима Таданао было пятнадцать лет, слуга на кухне поступил неучтиво. Рядовой солдат собирался избить его, но слуга зарубил солдата. Старейшины клана решили, что смертный приговор будет уместным, поскольку слуга поднял руку на высшего по рангу, и к тому же пролил кровь человека. Таданао услышал об этом и спросил:
— Что страшнее, забыть о ранге или погрешить против Пути Самурая?
Старейшины не смогли ответить ему. Тогда он продолжил:
— Я читал, что когда преступление неясно, наказание должно быть нестрогим. Посадите его в тюрьму на некоторое время.
Вековую скорбь долой – избываем свои беды! Выпиваем чередой сто кувшинчиков вина. Глубока, прозрачна ночь, и чиста река беседы. Ослепительна луна... мы не спим или она? С хмелю в горы забредем и возляжем, где попало.
Однажды начинающий путешественник спросил мудреца о том, с какой тропинки начать свой поход. Мудрец ответил: -Куда бы ты ни зашёл, будет неверный путь: везде лежат камни. Налево ли, направо повернёшь, даже прямо пойдёшь - нога твоя ступит на тропу, полную трудностей. -И что мне делать? Какой же путь считать правильным? -Тот, по которому пойдёшь! И от которого не отступишь.
И все же более медлить нельзя. Море, что призывает все сущее, зовет и меня, и я должен отправиться в путь. Ибо остаться, даже на несколько сгорающих ночных часов, – значит застыть, закаменеть, стать неизменным. Охотно я взял бы с собою все здешнее, но как? Голосу не унести с собой язык и губы, что отправили его в полет. Он один пробивается сквозь эфир. И орел, оставив свое гнездо, один взлетает к солнцу.
* * *
Достигнув подножия холма, он оглянулся на море, и увидел корабль, входящий в гавань, а на носу его – моряки, люди родной его земли.
Жили в горной деревушке старик со старухой, жили бедно. Сплетут несколько соломенных шляп, старик несет их в город, продаст – купит чего-нибудь поесть, не продаст – голодными старики спать ложатся. Так кое-как и перебивались.
Раз перед Новым годом старик и говорит:
– Страсть как хочется отведать на Новый год рисовых лепешек. Да вот беда, в доме ни одного рисового зернышка!
– Да,– вздохнула старуха, – сходил бы ты, старый, в город, продал бы шляпы да купил риса.
– И то правда,– обрадовался старик.
Встал пораньше, перекинул шляпы через плечо и зашагал в город. Целый день бродил по городу, а ни одной шляпы так и не продал. Уж смеркаться стало. Побрел старик домой, думы невеселые его одолевают. Вдруг видит, у моста стоят в ряд шесть статуй Дзидзо. Всякий знает, что добрый дух Дзидзо покровительствует путникам и детям.
Удивился старик:
– Откуда в такой глуши статуи Дзидзо?
Подошел он ближе, смотрит, статуи все снегом запорошило. И показалось вдруг старику, что каменные статуи съежились от холода.
«Совсем, бедняжки, замерзли», – подумал старик. Взял он непроданные шляпы и надел их статуям на головы. Только вот незадача: шляп-то пять, а статуй – шесть. Не долго думал старик. Снял с головы старенькую шляпу и шестую статую одел.
– Хоть моя шляпа и дырява, но и это все же лучше, чем ничего,– пробормотал он.
Повалил снег еще сильнее, еле добрался старик до дому. Старуха уж и не чаяла живым его увидеть. Малость отогрелся старик и поведал ей о том, как у моста попались ему неизвестно откуда взявшиеся статуи Дзидзо и как он их шляпами одарил.
– Ты у меня добрый! – вздохнула старуха.– Не печалься! Нет у нас шляп, нет рисовых лепешек. Ну да ничего! Все на свете рисовые лепешки не стоят одного доброго дела.
Вздохнули старики да спать пошли. Только легли, слышат, вроде поет кто-то:
В снежную ночь, новогоднюю ночь
Сжалился старец, решил нам помочь:
Каждому шляпу он подарил, Славное дело он совершил.
Доброму старцу за то воздадим.
Благодарим тебя, благодарим!
Песня все ближе, ближе. Вот и шаги у дверей. Теперь затихло все, и вдруг раздался страшный грохот.
Вскочили старики, бросились к двери, распахнули… и остановились как вкопанные: на самом пороге лежал огромный сверток! А на свежем снегу – следы необычные: и не человеческие, и не звериные. Глянули старики в сторону леса и видят: шесть статуй мерно шагают, а на голове у каждой широкополая шляпа покачивается.
Подняли старики сверток, внесли в дом, развернули – там целая гора рисовых лепешек! Никогда еще в жизни старик со старухой не праздновали так весело Новый год!
Виталис, раб Гая Флавия Фауста, здесь покоится, прожил 16 лет. Работал я в таверне, люди меня ценили, но боги похитили. Если я вас обвесил, чтобы приумножить состояние хозяина таверны, моего отца, извините меня! Заклинаю вас богами всевышними и подземными, не оставьте заботами моих отца и мать. И прощайте!
Взять 2 стакана шарлоток, снять кожицу, обжарить в ⅛ фунта масла. Положить в кастрюлю масла, ½ ложки муки, сахара, развести 2½ стакана бульона, в котором тушился каплун, вскипятить раза два- три, процедить, смешать с жареной шарлоткой, вскипятить один раз, подавать.
Внимание! Уважаемые посетители сайта mfd.ru, предупреждаем вас о следующем: ПАО Московская Биржа (далее – Биржа) является источником и обладателем всей или части указанной на настоящей странице Биржевой информации. Вы не имеете права без письменного согласия Биржи осуществлять дальнейшее распространение или предоставление Биржевой информации третьим лицам в любом виде и любыми средствами, её трансляцию, демонстрацию или предоставление доступа к такой информации, а также её использование в игровых, учебных и иных системах, предусматривающих предоставление и/или распространение Биржевой информации. Вы также не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию для создания Модифицированной информации предназначенной для дальнейшего предоставления третьим лицам или публичного распространения. Кроме того, вы не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию в своих Non-display системах.
