Эту ночь я провел под горой В тишине, пустоте и печали, Тяжко в поле осенней порой, Сжатый рис разбирают ночами, За столом при полночной луне Предложили овсяную кашу… Застыдился я — вспомнилась мне Та голодная, мывшая пряжу.
Гора Лушань была излюбленным местом и даосов, и буддистов, испещривших склоны монастырями и гротами отшельников. Осенью 750 года Ли Бо избрал эти склоны для своего очередного периода отшельничества — ухода от мира для размышлений и обретения мудрости. Но и раньше Ли Бо обращался к Лушань в своих мыслях, мечтах и в своих стихах.
Смотрю на вершины Пяти старцев близ горы Лушань
Вон там — пять скал, сидящих старых человечков, Златые лотосы под сферой голубой. Видна отсюда прелесть вся Девятиречья. Уйду от мира к этим тучам под сосной.
Под небом вижу сорок сороков Хранили их веками. И руками Я трогаю создания богов Ломаю всё, что создано богами. Ах, скоро налетит моя орда! Как чёрный мрак Закроет тенью небо. Вы скажете, я враг? Как бы не так. Не я ваш враг И никогда им не был. Восходом алым плавится Восток Звезду встречайте языком набата, Дорогу дню! Да здравствует поток Ревущий от восхода до заката. Как сорок стрел Взовьются от стрелков Как сорок ядер Отлетят из пушек Молитесь! Ваши сорок сороков Едва ль спасут и вас И ваши души.
О, Всевидящий, сердце моё потянулось к Тебе О, Всеслышащий, сердце моё развернулось к Тебе Я постиг, что отныне мой разум готов Чтобы волю принять Господина Миров
Во Вселенной нас ждут миллионы дорог Выбираю одну, преступив за порог.
Вот и наступил месяц, который мусульмане всего мира ожидали с большим трепетом — благословенный месяц Рамадан! Это самое прекрасное время, чтобы всецело посвятить себя поклонению Всевышнему Аллаху. Оно напоминает нам о важности милосердия, сострадания, терпения. Ведь вознаграждение за них в течение всего этого месяца многократно увеличивается.
Рамадан - особое время, наполненное милостью Аллаха, возможностью духовного очищения и укрепления нашей веры. В этот месяц мусульмане всего мира устремляются к благим делам, проявляют терпение, милосердие и стремятся стать лучше.
Именно в Рамадан был ниспослан Священный Коран — путеводная звезда для каждого верующего. Пророк Мухаммад ﷺ сказал: «Пришёл к вам Рамадан — месяц благословенный. Аллах сделал для вас обязательным пост в нём. В это время открываются врата рая, закрываются врата ада и приковываются цепями шайтаны» (Ахмад Ан-Насаи). Этот месяц — великая милость Аллаха, дарованная нам для очищения души и приумножения благих деяний.
Я от всего сердца поздравляю чеченский народ, всех мусульман республики и России, всю умму Посланника Аллаха ﷺ с наступлением священного месяца Рамадан! Желаю всем здоровья, силы духа и стойкости в следовании пути Корана и сунны! Пусть Всевышний укрепит нас в вере, примет наш пост, молитвы и благие дела!
«Пост является щитом, и пусть постящийся избегает всего непристойного и не ведёт себя подобно невеждам, если же кто-нибудь попытается завязать с ним ссору или станет бранить его, пусть дважды скажет (такому): “Поистине, я пощусь! (Я соблюдаю пост!)”» (Аль-Бухари)
Прежде всего я поднялся на Такадатэ; Китакамигава - большая река, вытекающая из Нанбу. Коромогава огибает замок Иидзуми и впадает в неё у Такадатэ. Замок Ясухира был за заставой Коромо. Он, видимо, замыкал выход на Намбу и ограждал от северных айну. Да, превосходнейшие вассалы засели в этом замке, - и вот от недолгой доблести осталась лишь заросль трав. «Царства погибли, а горы и реки остались, замок весной зеленеет густою травою...»
Я подложил под себя свою плетёную шляпу, и слёзы лились, а время бежало...
Летняя трава! Павших древних воинов Грёз о славе след...
Я заглянул за край земли Услышал гул, увидел вечность Скажу вам, чтоб вас не обидеть Нет, это надо было видеть Как шатки наши корабли И как безмерна в нас беспечность.
Ибн Умар, да будет доволен ими Аллах, передал, что Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Воистину, у Аллаха есть люди, которым Он дает блага, остающиеся у них до тех пор, пока они помогают людям, до тех пор, пока им это не надоедает, а как только это надоедает им, Аллах передает эти блага другим».
Много троп проложил Ли Бо в ближних и дальних окрестностях Аньлу, забредал в глухие места, подальше от хоженых дорожек, и, оставаясь один на один с природой, ощущал себя не наблюдателем, а частью ее, вечной и обновляющейся. Это и была та «чистота», к которой он стремился душой, мировоззрением, образом жизни.
Бреду вдоль наньянского родника Цинлэн
Мне дорого закатное светило И сей родник холодной чистоты, Закат дрожит в течении воды. Так трепетной душе все это мило! Пою восходу облачной луны… Но смолк — и слышу: вечен глас сосны.
Был светел день Когда во славу Б-жью Шагая по глухому бездорожью Я нес в душе любовь И вновь И вновь Над пропастью во ржи Лежали павшие мужи Как, вспоминая Трою, Елен прекрасных скорбный лик, И подвиги царя Итаки, Я замок мёртвых строю, Где чёрный грозный щит воздвиг На память старой драки.
Редкое стихотворение поэта Ван Хэцина о зиме. Хотя зима прошла, но я хочу его здесь представить. Осталось несколько его текстов, остальные утрачены.
ЗИМА
Туч тяжелый ковер лег к последней луне, уже можно для чая снежок растопить на огне. И вино, и барашек всегда дорожают зимой... Пусть скорее цветут мэйхуа! Не полить ли их теплой водой?
С чего начать духовный путь К вершинам созерцанья? Сперва тревоги изгони Прочь из души своей, Чтоб рой желаний не мелькал, Как стая обезьянья, Чтоб мысли не неслись в тебе Стремительней коней. Но если их ты не изгнал, А только взял на привязь, Пяти пороков [*] все равно Тебе не удержать, И чуть задержишься в пути, Идти вперед противясь, Три непростительных греха В тебе взойдут опять. Свободу дашь своим страстям – Лишишься эликсира, Который лишь один душе Бессмертие дает. Желаньям будешь потакать, Пустым соблазнам мира – Природный, изначальный дух В тебе не расцветет. Отвергни раз и навсегда Порывы дум случайных, Пусть гнева, радости, забот Бежит душа твоя, И лишь тогда узнаешь ты О сокровенных тайнах И навсегда уйдешь душой В покой небытия.
Путешествие на Запад, глава 91 У Чэнъэнь, XVI век, династия Мин перевод А. Рогачёв (1-й и 2-й тома) и В. Колоколов (3-й и 4-й тома)
* Пять пороков – бахвальство, кокетство, танцы, пение и стихотворство. Три непростительных греха – поджог, грабеж и убийство.
Уроженец области Хуайань провинции Цзянсу. С детства был весьма начитан, но экзамены дались ему с трудом. Не прошел столичные испытания и не получил титул цзиньши. По словам Лу Синя, обладал "замечательным талантом, острым умом, глубокими знаниями".
При жизни был известен как поэт, но подлинную славу принес ему роман "Путешествие на Запад", в котором описано паломничество танского монаха Сюаньцзана в Индию за священными книгами.
Не одежду сбрасываю я сегодня, а собственными руками сдираю с себя кожу. И не мысль я оставляю после себя, а сердце, умягченное голодом и жаждой. Нельзя мне более медлить. Море, зовущее к себе все сущее, зовет и меня, и я должен отплыть. Ибо остаться – значит замерзнуть, заледенеть, сделаться застывшим слепком, хотя часы ночные и пламенны. Хотел бы я взять с собою все. Но как? Голос не может взять с собой язык и губы, давшие ему крылья. Он должен устремляться в эфир один. И орел один летит к солнцу, оставив в скалах родное гнездо
Как уйти мне с миром и без печали? Нет, не оставить мне этот город, не поранив дух.
Я готов пуститься в плаванье, и мое нетерпение, подняв все паруса, ждет ветра. Лишь глотну этого спокойного воздуха, взгляну с любовью назад – и встану среди вас, мореплаватель среди мореплавателей. О бескрайнее море, дремлющая мать, только в тебе находят мир и свободу река и ручей. Лишь один поворот сделает этот ручей, лишь еще один его всплеск раздастся на этой поляне – и я вольюсь в тебя, беспредельная капля в беспредельный океан.
Когда берешь кисть, хочется что-нибудь написать; когда берешь музыкальный инструмент, хочется извлечь из него звук. Когда берешь рюмку, думаешь о сакэ; когда берешь игральные кости, думаешь, как их бросить. Обстоятельства непременно рождают стремления, поэтому не следует даже на короткое время предаваться нехорошим забавам.
Если, столкнувшись с неприятностями, человек смажет мочку уха слюной и глубоко выдохнет через нос, он легко справится с ними. Это средство следует держать в тайне от других. Более того, если человеку в голову прилила кровь и он смажет слюной верхнюю часть уха, скоро к нему вернется спокойное расположение духа.
Хагакуре (Сокрытое в листве). Из Книги десятой. с 1709 по 1716 годы
За серебряным мостом возвышался еще один, под которым завывал ледяной ветер и бушевали кровавые волны. Здесь не умолкали вопли и стенания.
– А чем знаменит этот мост? – спросил Тай-цзун.
– Это Мост страданий, – отвечал Цуй Цзюе. – Когда вы, ваше величество, вернетесь в царство света, постарайтесь непременно рассказать о нем.
В реке Водовороты и пороги, И грешники Висят над крутизной, Узка над бездной Полоса дороги, Людей пронзает Ветер ледяной. Внизу клокочет Огненная лава, Вскипает где-то Яростный поток, О нет, здесь невозможна Переправа! …С косматой головою, Босоног, Спасенья ищет грешник – Бесполезно! Ведь мост высок – Немало сотен чи, Нет поручней – Летит несчастный в бездну, И там его хватают Палачи… Невестки, Не послушные свекрови, Развратницы – Без чести и стыда – Для вас теперь Бушуют волны крови, От кары Не уйти вам никуда! Наги вы – Платья брошены на сучья, Здесь злобных духов Вечен грозный вой, Здесь псы и змеи Будут падших мучить, Здесь – демон зла С коровьей головой…
У Чэн-энь Путешествие на Запад, (ок.1570г.) глава ХI
Вот человек Остаётся один, Больше не нужен, Никем не любим. Оставшись один, умирает мгновенно. Это случается одновременно, С тем, когда он остаётся один.
Главным математиком в моей жизни был Федорыч. В своей маленькой кухне он собирал лучшие умы Академгородка из части молодежи, а приходили еще и опытные полевики, археологи, геологи, рядовые кандидаты, а бывали и доктора наук. Все пили только крепкий черный чай без сахара, потому что ни сахару, ни спиртного Федорыч не терпел, и все курили, как в курной избе, при этом сам Федорыч курил одну за одной исключительно папиросы Беломор.
В извечной клетчатой ковбойке нараспашку, терзая лохматые волосы и хватаясь за черную густую бороду, Федорыч носился из кухни в комнату, возвращался, снова убегал и беспрерывно фонтанировал идеями. Весь круг мировых научных проблем интересовал его непосредственно лично, и все их он готов был немедленно решить или хотя бы предложить путь, который ему, Федорычу, казался прямым и ясным, как железная дорога в светлое будущее.
В углу всего полагал Федорыч математический анализ и расстановку сил. Так он подходил к философии, к истории народов, к земным познавательным наукам, и к самой культуре как она есть.
Вот он полагал такой порядок учета находок в археологии, как располагать их в каждом квадрате пространства, выстраивая полное понимание объемного вида культурного слоя, а вовсе не плоскости мышления, которым страдали многие классические археологи. Он предлагал схемы, рисовал и убеждал собравшихся начальников отрядов и молодежь , которая, как я, сидела, раскрыв от изумления рот, что это единственно правильный подход и это окно будущих открытий движения народов по земле, и это то, что нам надо знать, знать непременно так и непременно сейчас!
Тут же он срывался в смежные темы и хватал то Гегеля, то Фейербаха, топтал, как мог, Маркса и утонченно шутил над Ницше, говоря, что если бы все эти люди хоть немного понимали в математике, то непременно бы улучшили свои работы до состояния солнечного блеска, а так, без математики они остаются обычными трудами научных муравьев. И смеялся, и рассказывал тут же анекдоты из жизни физиков.
Федорыч выпивал чаю столько, что становилось страшно за его здоровье, а затеянные им жаркие споры приводили в кухне к таким прорывам, что впоследствии многие самостоятельные археологи не раз и не два вспоминали Федорыча добрым словом, а уж пригласить его в отряд во время его отпуска считалось делом первой степени. Потому что Федорыч был не только математик, убедительный спорщик, философ, но и поэт, а еще прекрасный повар, что крайне ценилось в любом полевом братстве.
И я уверен, что где-нибудь на Денисовой пещере или в альпийских лугах Кош-Агача, степях Джазатора и в долинах Юстыда, Уландрыка или Коксу до сих пор витает его дух и до сих пор воплощаются в жизнь его идеи, ставшие перед веком компьютеров первыми среди идей и предвосхитившие этот век вперед, как может только предвосхитить всемогущее время гений.
Давно отзвучало, отстучало, давно замолчало, остановилось от инфаркта неугомонное сердце Алексея Федоровича. Никто более не пьет чай в его маленькой кухне, не курит Беломор, не поднимает в непосильную высоту проблемы, доводя споры до раннего утра, когда спорщики с красными лицами, наконец, спохватываются времени и скоро отправляются по домам, где их потеряли родные и ждут заброшенные дела, статьи, отчеты и планы.
А я вспоминаю, как будто это было вчера. И вновь вижу Федорыча с его всклокоченной бородой и горящими черными глазами и слышу его хрипловатый голос, который доказывает, что только математика, только поиски, вечные поиски и только мысль, мысль бегущая по волнам памяти, только она способна сдвинуть и обязательно сдвинет гранит, под завалами которого лежат неизведанные и таинственные области человеческой природы и подвластной ей своенравной науки!
Когда Набэсима Таданао было пятнадцать лет, слуга на кухне поступил неучтиво. Рядовой солдат собирался избить его, но слуга зарубил солдата. Старейшины клана решили, что смертный приговор будет уместным, поскольку слуга поднял руку на высшего по рангу, и к тому же пролил кровь человека. Таданао услышал об этом и спросил:
— Что страшнее, забыть о ранге или погрешить против Пути Самурая?
Старейшины не смогли ответить ему. Тогда он продолжил:
— Я читал, что когда преступление неясно, наказание должно быть нестрогим. Посадите его в тюрьму на некоторое время.
Вековую скорбь долой – избываем свои беды! Выпиваем чередой сто кувшинчиков вина. Глубока, прозрачна ночь, и чиста река беседы. Ослепительна луна... мы не спим или она? С хмелю в горы забредем и возляжем, где попало.
Однажды начинающий путешественник спросил мудреца о том, с какой тропинки начать свой поход. Мудрец ответил: -Куда бы ты ни зашёл, будет неверный путь: везде лежат камни. Налево ли, направо повернёшь, даже прямо пойдёшь - нога твоя ступит на тропу, полную трудностей. -И что мне делать? Какой же путь считать правильным? -Тот, по которому пойдёшь! И от которого не отступишь.
И все же более медлить нельзя. Море, что призывает все сущее, зовет и меня, и я должен отправиться в путь. Ибо остаться, даже на несколько сгорающих ночных часов, – значит застыть, закаменеть, стать неизменным. Охотно я взял бы с собою все здешнее, но как? Голосу не унести с собой язык и губы, что отправили его в полет. Он один пробивается сквозь эфир. И орел, оставив свое гнездо, один взлетает к солнцу.
* * *
Достигнув подножия холма, он оглянулся на море, и увидел корабль, входящий в гавань, а на носу его – моряки, люди родной его земли.
Жили в горной деревушке старик со старухой, жили бедно. Сплетут несколько соломенных шляп, старик несет их в город, продаст – купит чего-нибудь поесть, не продаст – голодными старики спать ложатся. Так кое-как и перебивались.
Раз перед Новым годом старик и говорит:
– Страсть как хочется отведать на Новый год рисовых лепешек. Да вот беда, в доме ни одного рисового зернышка!
– Да,– вздохнула старуха, – сходил бы ты, старый, в город, продал бы шляпы да купил риса.
– И то правда,– обрадовался старик.
Встал пораньше, перекинул шляпы через плечо и зашагал в город. Целый день бродил по городу, а ни одной шляпы так и не продал. Уж смеркаться стало. Побрел старик домой, думы невеселые его одолевают. Вдруг видит, у моста стоят в ряд шесть статуй Дзидзо. Всякий знает, что добрый дух Дзидзо покровительствует путникам и детям.
Удивился старик:
– Откуда в такой глуши статуи Дзидзо?
Подошел он ближе, смотрит, статуи все снегом запорошило. И показалось вдруг старику, что каменные статуи съежились от холода.
«Совсем, бедняжки, замерзли», – подумал старик. Взял он непроданные шляпы и надел их статуям на головы. Только вот незадача: шляп-то пять, а статуй – шесть. Не долго думал старик. Снял с головы старенькую шляпу и шестую статую одел.
– Хоть моя шляпа и дырява, но и это все же лучше, чем ничего,– пробормотал он.
Повалил снег еще сильнее, еле добрался старик до дому. Старуха уж и не чаяла живым его увидеть. Малость отогрелся старик и поведал ей о том, как у моста попались ему неизвестно откуда взявшиеся статуи Дзидзо и как он их шляпами одарил.
– Ты у меня добрый! – вздохнула старуха.– Не печалься! Нет у нас шляп, нет рисовых лепешек. Ну да ничего! Все на свете рисовые лепешки не стоят одного доброго дела.
Вздохнули старики да спать пошли. Только легли, слышат, вроде поет кто-то:
В снежную ночь, новогоднюю ночь
Сжалился старец, решил нам помочь:
Каждому шляпу он подарил, Славное дело он совершил.
Доброму старцу за то воздадим.
Благодарим тебя, благодарим!
Песня все ближе, ближе. Вот и шаги у дверей. Теперь затихло все, и вдруг раздался страшный грохот.
Вскочили старики, бросились к двери, распахнули… и остановились как вкопанные: на самом пороге лежал огромный сверток! А на свежем снегу – следы необычные: и не человеческие, и не звериные. Глянули старики в сторону леса и видят: шесть статуй мерно шагают, а на голове у каждой широкополая шляпа покачивается.
Подняли старики сверток, внесли в дом, развернули – там целая гора рисовых лепешек! Никогда еще в жизни старик со старухой не праздновали так весело Новый год!
Василий Сухомлинский
Причина удаления:
Перемещённое сообщение не будет удалено, только эта копия.
Используйте эту форму для отправки жалобы на выбранное сообщение (например, «спам» или «оскорбление»).
Внимание! Уважаемые посетители сайта mfd.ru, предупреждаем вас о следующем: ОАО Московская Биржа (далее – Биржа) является источником и обладателем всей или части указанной на настоящей странице Биржевой информации. Вы не имеете права без письменного согласия Биржи осуществлять дальнейшее распространение или предоставление Биржевой информации третьим лицам в любом виде и любыми средствами, её трансляцию, демонстрацию или предоставление доступа к такой информации, а также её использование в игровых, учебных и иных системах, предусматривающих предоставление и/или распространение Биржевой информации. Вы также не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию для создания Модифицированной информации предназначенной для дальнейшего предоставления третьим лицам или публичного распространения. Кроме того, вы не имеете права без письменного согласия Биржи использовать Биржевую информацию в своих Non-display системах.
